– Пожалуйста… У меня дочь…

– И что? Какая ты мать? Бухаешь. Не видишь ее неделями. А так она хоть сохранит твой сказочный образ и не увидит, какая ты тварь. Хоть будет думать, что мама ее любила.

Надя отходит.

– Надя, нет!.. Не надо!.. Пожалуйста!..

Гена, отходя, льет бензин, делая таким образом дорожку. Закончил. Он и Надя стоят теперь на дороге, в пятнадцати метрах от Есени и Майкла. Надя достает зажигалку.

– Прощай, Есенька. Рада была тебя встретить. Серьезно.

– Стой!..

– Что?..

– Ты спрашивала… Есть ли человек, готовый ради меня убить. Есть.

Издалека доносится звук ревущего на полных оборотах двигателя. Геннадий и Надя оглядываются – и в последний момент видят несущийся по дороге, прямо на них, фургон с выключенными фарами. Меглин выжимает из фургона все, стрелка трясется в районе ста сорока. Геннадий отбегает, но Надя смотрит на приближающуюся машину как зачарованная. Геннадий рычит что-то страшное, в чем при желании можно было бы различить «НАДЯ!» – бросается за ней, хватает, и в этот момент фургон врезается в них и отбрасывает тела с дороги. Меглин резко тормозит. Выбегает из машины, бросается к Есене, оттаскивает ее и Майкла от подготовленного кострища.

– Ты как?.. Цела?..

Меглин развязывает Есеню.

– Да… В порядке… Как ты меня нашел?..

– У него же маячок был. Я друга попросил с ментами связаться.

– А где… друг?

– По дороге высадил.

Меглин и Есеня смотрят друг на друга. В их взглядах – впервые что-то, похожее на теплоту.

– Гена… Гена!!..

Меглин и Есеня оглядываются: Надя, искалеченная ударом, подползла к Гене, поднимает руками его окровавленную голову, прижимает к себе. Меглин идет было к ним.

– Стоять!! – Надя кричит на него.