– Вы могли что-то забыть. Иногда что-то всплывает в памяти не сразу, а через несколько дней.

В этот момент Есеня обернулась, Меглин уже отошел от двери. Юля с опаской наблюдала за непонятным человеком в синем костюме, смотря на Есеню, ожидая разъяснений, и Есене стоило труда удержать на лице выражение, что все нормально, так и должно быть.

– Чисто! Ее не пишут.

– Спасибо, Родион.

Меглин опустился на корточки перед Юлей и стал буравить ее взглядом – пронзительным, сумасшедшим, от которого той неудобно. А когда на губах его появилась улыбка, стало и вовсе жутковато. Он увидел на стене фотографию. Юля с женихом на пляже. Он в плавках, она в сарафане с длинными рукавами.

– А что это ты на пляже в платье? Замерзла?

– У меня кожа чувствительная. При чем здесь это?

– Товарищ майор! На пару слов. – Меглин смотрит на Есеню и встает.

Есеня выходит в коридор, и Меглин, подталкивая ее в спину и вытолкнув из комнаты, закрыл изнутри на задвижку. Обернувшись к испугавшейся Юле с диким и больным взглядом, закричал:

– Раздевайся!

В коридоре Есеня дергает за ручку, но все безрезультатно. Она повышает голос:

– Родион, открой!

Меглин наступает на невесту, отходящую к окну.

– Быстро, ну!

Юля, вздрогнув, охватила себя руками, защищаясь. Есеня достала пистолет, отошла, санитары бросились на дверь и выбили ее плечом, в миг, когда Меглин сорвал с Юли платье – и она, вскрикнув, обхватила себя руками, стоя перед ними в нижнем белье, на спине, локтях – синяки и зажившие шрамы. Меглина схватили санитары, он успокоился и отошел.

– Да. Чувствительная.

Есеня опустила пистолет. Юля с опустошенным лицом начала спокойно и монотонно говорить:

– Мне это не нравилось. Но он только так хотел. А я что? Терпела.

– И замуж за него пошла? – Меглин внимательно смотрит на нее.

– А что? У всех так.