И она поднимает обе руки. Они скованы наручниками. Самарин встает, идет к ней, он берет салфетку и сам осторожно утирает каплю крови.
– Вы все время пытаетесь представить Меглина добрым безобидным сумасшедшим. Эту тактику обычно выбирают близкие серийных убийц. Матери. Жены. Сначала не замечают. Потом – оправдывают.
– Он не был опасен.
– Но тогда, в Аркадьевске, – это ведь Меглин подтолкнул психически неуравновешенного человека к убийству. Этого вы не будете отрицать?
Есеня молчит, но потом отвечает.
– Нет. Не буду.
Глава 6. Руки в наручниках, Есеня сидит, глядя на них
– Как, вы считаете, надо жить? По закону? Или по совести?
– По закону и есть по совести.
– Ой-ой-ой… Хорошо, пример. Вы поймали богатого подонка. Педофила. И знаете, что он откупится. И продолжит. По закону. А по совести у вас в руках пистолет, и вы ему яйца можете отстрелить. При попытке к бегству. Ваш выбор?
– Давайте к делу вернемся.
– А мы от него не уходили. Ответьте.
– Я ответила.
– Это вопрос с подвохом. Знаете, как… купите ли вы билет в автобусе, зная, что на маршруте нет контролеров. Никто не купит. Зачем? Я не пытаюсь вас подловить, я просто хочу, чтобы вы отвечали мне предельно честно. Это единственное условие, при котором я смогу вам помочь.
– По совести.
– Тогда вопрос – по чьей?
Есеня возвращается в раннее утро, когда она позвонила Худому из Аркадьевска. Он закрывал машину, шел к конторе, говоря по телефону.
– Стеклова, у Меглина эта штука, с головой, не заразная, случайно? Ты от него не подхватила? Бациллу?
– Вы сами настаивали, чтобы я его с собой взяла. Мне нужна повторная экспертиза…
– Его же месяц, как похоронили!