— Избавь меня от подробностей, — свела тонкие брови Вера. — Чтобы больше этого не было. Иначе — уволю.

Развернувшись на высоких шпильках, Вера гордо расправила плечи и отточенной твердой походкой прошествовала в свой кабинет. Красная, как рак, Валерия восторженно смотрела ей вслед. Вера чувствовала и ее взгляд, и ее эмоции. Она успела привыкнуть к таким взглядам и научилась принимать их достойно.

Большое, в полстены, зеркало отразило ее в полный рост. Вера одернула чуть задравшуюся юбку и поправила белоснежный воротничок. Из зеркала на нее смотрела безумно красивая и сексуальная женщина. Огромные глаза, пухлые губы и длинные, пепельного цвета волосы окаймляли гладкое лицо. Дорогой деловой костюм сидел на ней идеально, выгодно подчеркивая ее тонкую талию и узкие лодыжки. От прежней Веры осталось только имя. И больше ничего. Отчество тоже пришлось поменять. Так было безопаснее. Даже не верилось, что совсем недавно ее левая щека была изуродована страшными шрамами, а левый глаз ничего не видел. За два года ей пришлось пройти через десятки пластических операций, включая пересадку отдельных участков кожи вокруг глаз. Двадцать три часа в сутки она носила специальную маску для натяжения кожной ткани. Но это того стоило.

Изменилась не только ее внешность. Внутри она тоже стала совсем другим человеком. Уверенным, пробивным, достаточно жестким и требовательным. Единственное, с чем она не могла совладать, — это страх. Он мог наброситься на нее в любой момент и откуда угодно, словно изголодавшийся тигр на нежную лань. Из телефонной трубки, из-за закрытой наглухо двери, из платяного шкафа — отовсюду. Так было и сейчас. Скорее всего, ей звонил кто-то из ее же корреспондентов, отправленный в дальнюю командировку. Может быть, Артем из Индии или Илья из Турции. Это мог быть кто угодно. Но липкий страх противно пищал ей на ухо «Вот и пришло время рассчитаться по долгам. Ты думала, что, изменив внешность до неузнаваемости, запутаешь следы? Обманешь своих убийц? Как бы не так!». И черные буравчики глаз впивались в нее взглядом из глубокой черной ямы.

В дорогой модной сумочке заиграл мобильный — Вера вздрогнула. Ладони вмиг взмокли, а сердце опять подпрыгнуло к самому горлу. Трясущимися руками она вытащила мобильный, и страх мигом отпустил ее. На смену ему пришла щемящая душу нежность.

— Слушаю, мой родной, — ласково пропела она.

— Мама, я не буду есть манную кашу, — зазвенел в трубке возмущенный голосок Степашки. — Она меня заставляет. А я ее не люблю! И не буду ее есть! Пусть она сама ее жрет! Я ей так и сказал.

— Степашка, что за слова! — строго сказала Вера. — Во-первых, слова «жрет» в природе не существует, а, во-вторых, нельзя так говорить взрослой женщине. Да никому нельзя так говорить. Это называется хамством. А ты у меня вовсе не хам, а добрый, воспитанный мальчик. Поэтому сейчас же извинись перед Натальей Андреевной и съешь манную кашу. Она очень полезная.

— Не буду, — обиженно просопел Степашка.

— Тогда никакого Крэйзи-парка в воскресенье, — нахмурилась Вера. — И мороженое больше не буду тебе покупать.

— Ну и не надо, — фыркнул мальчик.

— И никаких белоснежных катеров, и синего моря летом, — она продолжила перечислять неприятности, которые неминуемо сваляться на голову ребенка в случае отказа от каши.

— Ладно, я все съем, — тут же принял он все условия и отсоединился.

— О, море, море, море, море, море, о-ля-ля, — пропела Вера. И тут же отчетливо услышала шум прибоя. И прищурилась от ослепительного блеска бирюзовой воды. Вера никогда не видела моря. Только по телевизору и в журналах. Но она была уверена, что волны разбиваются о берег именно с таким, шипящим звуком. И что бирюзовые волны на солнце отливают именно таким, металлическим блеском.

Встряхнув головой, она выкинула из нее все расслабляющие сознание мысли и полностью сосредоточилась на очерке о молодой актрисе, певице, а также очень модной штучке. Хотя Вера ее таковой не считала. Ей не нравилось ни творчество девушки, ни ее манера одеваться. Но свое мнение она привыкла оставлять при себе. Почти всегда. Журнал «Мода большого города» был рассчитан на жительниц мегаполиса в возрасте до двадцати пяти лет. А вся молодежь обожала эту актрису. Поэтому и Вере, как редактору, и Зое Светлой, которая написала статью, приходилось буквально облизывать юную поп-диву. И делала это Зоя весьма профессионально. Настолько, что даже Вера, дочитывая последнее предложение, почти поверила в уникальность и безграничный талант безусловно великой актрисы.

Текст был написан идеально. Вере пришлось добавить лишь пару запятых. Зоя — большая умничка и настоящий профессионал. Если бы не Вера с ее связями, то девять месяцев назад кресло редактора заняла бы именно Зоя. Скорее всего, амбициозная женщина ненавидела за это нынешнего редактора. Но Вере по большей части ее чувства были безразлично. Главное, чтобы она хорошо работала. Остальное — личное, а значит, не имеет к ней никакого отношения.

— Вера Александровна, — осторожно приоткрыв дверь, в кабинет заглянула Валерия. — Времени — шесть часов. Можно мне пойти домой?

— Валерия, когда я научу тебя стучаться перед тем, как залазить ко мне в кабинет? — нахмурилась Вера.

— Ой, извините, — сделала испуганные глаза девушка и, на секунду исчезнув за дверью, вновь просунула голову в узкую щель. — Так домой можно?

— Иди уже, — раздраженно махнула рукой она. — Завтра — без опозданий. Я проверю.