В самом дальнем углу, взмокшая и раскрасневшаяся от напряжения, она все же нашла туго набитый пакет. Вера посмотрела на часы и слабо охнула. До приезда Славы осталось всего семь минут. Надо торопиться.

Девушка спрыгнула с табурета и высыпала все содержимое черного полиэтиленового пакета прямо на пол. Десять туго набитых пачек с долларами рассыпались по протертому паласу. Кроме денег здесь были водительские права и два паспорта, один российский, второй заграничный. Дрожащими руками Вера схватила бордовую книжицу и раскрыла ее на первой странице.

— Колесников Александр Васильевич, — вслух прочитала она и непонимающе уставилась на черно-белую Славину фотографию.

Из глубокой задумчивости ее вывел приближающийся шелест колес по раскисшей деревенской дороге. Вера вздрогнула и принялась судорожно перелистывать тонкие странички. Пока не уперлась взглядом в прямоугольную печать. Буквы начали расплываться, голова закружилась, а к горлу подкатил горький ком. Оказывается, двадцатитрехлетний Саша (хоть о возрасте не соврал) был давно и прочно женат на какой-то Светлане Антоновне.

Машина затормозила возле Вериного дома и нервный сигнальный звук разорвал деревенскую тишину. Дружок зашелся недовольным лаем, а Буренка недоумевающе замычала в сарае.

Плохо соображая и путаясь в собственных мыслях, Вера схватила с полки ручку и сельскую газету, раскрыла паспорт на графе прописка и быстро переписала внесенный туда адрес.

Слава продолжал сигналить. Девушка аккуратно сложила в пакет все содержимое и засунула его на прежнее место. Ровно через минуту она выскочила во двор и замерла. Автомобиль действительно оказался огромным. Железный монстр надменно сверкал гладкими боками, словно подмигивая ей.

— Верка, чего замерла?! — высунул в отъехавшее вниз стекло взлохмаченную голову Слава — Саша. — Садись, давай! И так тебя десять минут прождал!

Боясь даже дышать вблизи такого красавца, Вера медленно подошла к передней двери и потянула ее на себя. Запах новенького салона и широкие кожаные кресла окончательно лишили ее смелости.

— Я не буду сюда садиться, — покачала головой Вера и решительно захлопнула дверь.

— Да что стряслось-то!? — выскочил из салона недовольный Слава — Саша. — Что за концерт?

— Не могу я в этом наряде садиться в такой автомобиль, — попятилась от металлического монстра Вера. — Да он меня выплюнет прямо посреди дороги, и я опозорюсь на все село.

— Как понять — выплюнет? — опешил молодой человек. — Вообще-то он не имеет такой привычки.

— Это до меня у него такой привычки не было, — очутившись в родном дворе и захлопнув за собой калитку, Вера почувствовала себя гораздо увереннее. — Ему же не приходилось раньше таких замухрышек, как я, катать. До этого в нем ездили только шикарные женщины, достойные такого автомобиля, Светланы Антоновны там всякие… или еще кто. А мне там не место. Каждая корова должна знать свой огород. Вот я его и знаю. И на другое не претендую. Так что, езжай Слава… или как тебя там, сам, без меня. Пакетик свой забирай и езжай. И не возвращайся больше. У тебя своя жизнь, а у меня своя. И меня она вполне устраивает. За меня не переживай. Я переживу. Девка я сильная, деревенская — так что справлюсь.

По мере Вериных слов Слава все больше наливался бордовой краской. Его большие черные глаза хищно сузились, а на шее вздулась огромная синяя вена. Он подходил к калитке все ближе и ближе. Но девушке не было страшно. Она спокойно наблюдала за его перемещениями и продолжала говорить, говорить, выплескивая на него всю горечь, обиду и ревность, душившие ее изнутри. Она не замечала, что плачет, не слышала отчаянного лая Дружка, который, кажется, хотел перекричать хозяйку, изо всех сил стараясь, чтобы этот чужак не слышал ее слов. Будто понимал, что это опасно. Но он все слышал, каждое ее слово, каждую интонацию. Слышал и подходил все ближе.

— Зачем ты полезла в мои документы? — хрипло спросил он, подойдя к Вере вплотную. — Разве твой папашка-алкаш не говорил, что нельзя брать чужое?

— Это мой дом, — наконец Вера поняла, что натворила, и испуганно попятилась от хищной птицы, нависшей над ней и готовой вот-вот накинуться на свою жертву.

— Но вещи-то мои, — болезненно ухмыльнулся он.

— Все, что находится в моем доме, принадлежит мне! — выкрикнула Вера, резко развернулась на пятках и побежала в дом.

— Стой! — не своим голосом закричал он. — Стой, я сказал! Мы еще не договорили! И пса своего убери!