— О. — Я сглотнула. — Мерел должен был прийти на подмогу. Но он неважно себя чувствовал. Я предложила подождать его, но он сказал, что мы потеряем ценные дни данных и что я должна ехать одна, а я… — Я сжимаю пальцами материал рубашки Йена. — Я пошла. А потом, когда я позвала на помощь, он сказал мне, что погода меняется, и…

— Черт, — бормочет он. Его руки сжимаются вокруг меня, почти до боли. — Блядь.

Я вздрогнула. — Я знаю, что ты злишься на меня. И у тебя есть полное право…

— Я не злюсь на тебя, — говорит он, похоже, злясь на меня. — Я злюсь на чертового… — Я скептически изучаю его, когда он глубоко вдыхает. Выдыхает. Снова вдыхает. Он, кажется, проходит через несколько эмоций, которые я не уверена, что понимаю, и заканчивает: — Мне жаль. Я прошу прощения. Обычно я не…

— Злишься?

Он кивает. — Обычно я лучше…

— Контролируешь себя? — Я заканчиваю за него, и он закрывает глаза и снова кивает.

Хорошо. Это начинает обретать смысл.

— АМАСЕ не посылал тебя, — говорю я. Это не вопрос. Йен не признается мне в этом, но в этой койке, рядом с ним, так очевидно, что произошло. Он приехал в Норвегию, чтобы уберечь меня. На каждом шагу он только и делал, что оберегал меня. — Как ты узнал, что ты мне понадобишься?

— Я не знал, Ханна. — Его грудь поднимается и опускается в глубоком вздохе. Другой мужчина сейчас бы уже злорадствовал. Йен… Я думаю, что он просто хотел бы избавить меня от этого. — Я просто боялся, что с тобой может что — то случиться. И я не доверяю Мерелу. Не с тобой. — Он говорит это так, как будто я замечательная и важная вещь. Самая ценная точка данных; его любимый город; самый прекрасный, самый суровый марсианский пейзаж. Даже если я отталкивала его снова и снова, он все равно приплыл на раскачивающейся лодке посреди самого холодного океана на планете Земля, только чтобы согреть меня.

Я пытаюсь поднять голову и посмотреть на него, но он мягко надавливает на нее и продолжает гладить мои волосы. — Тебе действительно нужно отдохнуть.

Он прав. Нам обоим нужно. Поэтому я просовываю ногу между его ногами, и он позволяет мне. Как будто его тело — моя вещь. — Мне жаль. За то, что я сказала тебе тогда в Хьюстоне.

— Шшш.

— И что я подвергла тебя опасности…

— Шшш, все в порядке. — Он целует мой висок. Он мокрый от моих слез. — Все в порядке.

— Нет. Ты можешь работать со своей командой или спать в своей постели, но ты здесь из — за меня, и…

— Ханна, мне больше негде быть.

Я смеюсь, водянисто. — Даже… даже буквально нигде больше?

Я слышу, как он хихикает, как раз перед тем, как я засыпаю.