Я вырос в семье, где в какой-то момент одновременно проживало 13 кошек. Счета от ветеринаров были большие. Кошкам делали прививки, глистогонили и обрабатывали от блох по мере возможности, ну более-менее регулярно. Ни одна из них не была приобретена за деньги, все они были уличными животными, которых моя мать подкармливала, она постоянно оставляла еду для кошек у нашего гаража, чтобы те не подохли на улице с голоду. Гараж, по сути, являлся кошачьим магнитом. Многие приползали туда в жалком состоянии, сами бы они не выжили на улице. Вспоминая детство, я с удовлетворением могу сказать, что рад, что у нас эти уличные коты нашли пусть и не шикарный, но заботливый приют.
Также легко отметить, что здоровые животные могут работать больше и дольше, чем те, за которыми не ухаживают должным образом. Однажды я стал свидетелем сцены, когда один из моих приятелей покупал в непальской деревне браслет и бусы из мелких бусинок-семечек, которые изготовила местная женщина. Сама непальская жительница не была увешана никакими украшениями, отнюдь. Она показала образец и сказала, что сможет закончить комплект за пару дней. Денег вперед она не взяла. Увы, нашей группе альпинистов надо было выдвигаться на базу на следующий день, а через два дня мы должны были быть уже в горном лагере на высоте 1000 м, где температура была на несколько десятков градусов ниже. Никаких проблем, женщина изготовит украшения и принесет их к нам наверх в лагерь. Эти поделки были из маленьких семян диаметром максимум 3–4 мм. Ей надо было сперва собрать таких семечек с пару сотен, снять мякоть с фруктов, зачистить края у бусинок, посверлить дырочку в каждом семечке и потом собрать их на леску в украшение. Эта женщина жила со своей семьей в деревне на высоте 3500 м над уровнем моря в Гималаях, где они также держали яков и умудрялись даже выращивать какие-то высокогорные овощи. Но ее лицо всегда озаряла улыбка несмотря на то, что ее губы, наверно, никогда не знали никакой косметики, даже блеска. Спустя два дня женщина поднялась на 1,5 км выше, туда, где был наш лагерь, как всегда, с широкой улыбкой на лице она протянула моему приятелю его сувениры. Не скажу точно, сколько он за них заплатил, но в пересчете сумма была не больше 7 фунтов. Очень сомневаюсь, что за такую сумму хоть кто-то в Соединенном Королевстве встанет с кровати на полчаса раньше. Люди являются продуктом окружающего их бытия до некоторой степени, и мы не можем никого за это осуждать. Где жизнь трудна, там случаются вещи, в которые трудно поверить.
На моем опыте пребывания в менее развитых (на наш взгляд) странах, я видел, что люди хорошо относятся к своим животным. Ведь благосостояние этих людей тесно связано с благосостоянием их животных до такой степени, которую нам, людям с запада, не дано понять и оценить. Но там каждый человек и предмет должен делать свою работу, тянуть свой вес. Болезни, которые мы, не задумываясь, легко излечиваем в США или Великобритании, могут быть невыносимым бременем в других, менее благополучных районах мира. И лучшее, что можно сделать в таких обстоятельствах, – это дать животному спокойно умереть.
Есть еще один вопрос, который нам необходимо здесь затронуть. Хорошая физическая форма. Не в смысле йоги, пилатеса или кроссфита, а, по Дарвину, хорошая физическая приспособленность к выживанию в среде. Для большинства из нас отношения с домашними животными искажены их первичной ролью в качестве питомцев и иждивенцев. Но такое отношение существует не везде. Во многих других местах животные – это работники и кормильцы. Если же они начинают болеть или слабеть, то для них в хозяйстве места нет. Их выбраковка из семенного фонда предотвращает распространение слабых генов в следующем поколении. Суровая реальность, но, возможно, именно она сыграет решающую роль для предотвращения большего страдания для будущих поколений. Прежде чем судить, сравните этот подход с нашими практиками на Западе. Мы выводим породу собак, которая не может нормально дышать или же рожать естественным способом, – британский бульдог. Мы выводим породу собак, обреченных на болезни кожи и дискомфорт для глаз, – шарпеи. Мы выводим собак, которые с трудом могут ходить из-за своей несуразной конституции и вывихнутых надколенников, – миниатюрные йоркширские терьеры. Вы можете и дальше пытаться доказывать, что наш отказ повторять нежелательные признаки, которые ведут к плохому здоровью и причиняют больше страданий, в целом все же лучше, чем кажущийся на первый взгляд жестоким утилитарный подход где-то там в третьем мире. Мы должны воспринимать картину в целом, а не в каждом отдельном случае благополучной жизни одного индивидуального животного.
Часто, когда речь заходит о значительных проблемах для защиты благополучия жизни животных, упоминаются экзотические животные. Я лично не прочь лечить необычных животных и всегда это делаю, когда представляется случай. Растет число специалистов по экзотическим видам, и обычно у них бывает побольше времени на лечение. Я также стараюсь от них не отставать и изучать все экзотическое. Хотя на деле у меня уходит несоразмерно больше времени на теоретическое изучение, нежели на практическое лечение. И тем не менее я придерживаюсь твердой позиции, когда дело доходит до экзотики. Эти животные слывут экзотическими недаром. Они обитают в экзотических местах, им не место в Вулверхэмптоне, Свонси или же Глазго.
Оставьте их там, где они родились. Однако аппетит на все экзотическое, типа змей, ящериц, пауков, птиц, черепах и т. д. и т. п., только увеличивается. Я бы очень хотел, чтобы это прекратилось. Ведь этот интерес стимулирует незаконную торговлю такими видами животных, их ловят прямо в дикой природе и транспортируют в жутких условиях. И все – на потребу человеку, просто потому, что нам захотелось экзотики. Тому самому человеку, который зачастую вообще не имеет понятия, какие сложности могут возникнуть при удовлетворении потребностей их нового питомца.
Сколько у нас снимают восхитительных документальных фильмов о дикой природе, но я лично питаю особую слабость к работам Дэвида Аттенборо. Любой ребенок, посмотревший хоть один из его фильмов, поймет, что воссоздать тропические джунгли у себя в детской спальне вряд ли получится. У нас нет никаких прав на этих животных. Параллель с собаками и кошками неверна в корне. Мы жили с кошками и собаками бок о бок на протяжении тысячелетий. И по большей части их устраивало наше соседство. Можно даже сказать, что мы эволюционировали совместно с собаками, занимаясь их селекцией для того, чтобы вывести породу помощников для человека во всем, начиная с охоты и заканчивая совместным просмотром фильмов на
Разводить экзотических животных в неволе, чтобы сохранить этот вид от исчезновения, для исследования болезней, для сохранения и пополнения генофонда в естественной среде – это да. Выкрадывать их из естественной сферы обитания, нелегально перевозить по всему миру только лишь затем, чтобы кто-то мог побахвалиться в разговоре с соседом, однозначно нет. И то же самое могу сказать о зоопарках: для консервации – да, для развлечения – нет.
Испытания на животных остаются еще одним пятном на нашей коллективной совести. Это откровенный этический конфликт. Я думаю, что время от времени нам все же придется прибегать к тестированию лекарств на животных для того, чтобы сохранить жизнь и здоровье человека. Однако я нахожу все меньше и меньше примеров того, когда это оправдано. Если вам хочется тестировать косметику на животных, то нет. Мы достигли таких масштабов производства в косметической промышленности, что можно накрасить одну физиономию, приложив к ней другую раскрашенную физиономию, и эффект будет почти стопроцентный; так что дальнейшие тестирования косметики на животных излишни.
Если смотреть с точки зрения медицины, испытания на животных оправданны, но и тут есть значительные вопросы. Многие лекарства проходят начальную проверку на мышах, крысах и даже приматах, а потом выясняется, что для человека это средство бесполезно или даже опасно. Доказательств нет, но можно предположить, что обратное высказывание также имеет смысл. Лекарства, от которых отказались на ранних стадиях испытания из-за отсутствия эффекта или опасного воздействия на животных, могут на самом деле быть эффективным и безопасным для людей. Чем больше мы начинаем разбираться в молекулярной биологии, тем меньше, смею надеяться, мы будем нуждаться в экспериментах над животными, а в идеале даже сможем отказаться от таких испытаний, и они останутся лишь в истории.
Когда мы говорим о правах человека, мне кажется, мы упускаем один очень важный момент. Нет такого понятия. Природа не наделила нас никакими правами. Вселенная может наслать на нас астероид без предупреждения и стереть с лица земли не только человека, но и другие виды – и даже не подумает извиниться. Права человека – это целиком человеческое изобретение, то, что мы смогли выцарапать для себя из безжалостного окружающего мира. В действительности права человека лишь одна сторона монеты; на другой находится ответственность человека. Наше право жить своей жизнью без боязни физической расправы означает только то, что другие берут на себя ответственность не нападать на нас. Вопрос в следующем: где же предел нашей ответственности? Достоевский, автор «Преступления и наказания», писал, что об обществе можно судить по тому, как оно относится к своим заключенным, к тем людям, над которыми у общества полный контроль. Я считаю, что пришло время распространить эту мысль и на разумных животных вокруг нас.
Недавнее решение правительства Великобритании закрепить разумность животных законодательно является долгожданным шагом. Конечно, время покажет, как этот закон будет претворяться в жизнь на практике, но я полон надежд. Путь к улучшению благополучия животных во всем мире, особенно в менее развитых регионах, приложен через образование, экономический рост и перераспределение богатств. Такие изменения требуют времени. А потому нам предстоит множество мелких сражений и важна каждая маленькая победа. Какие-то усилия будут потрачены напрасно. Чьи-то чувства будут непременно задеты. Но я уверен, что наша победа неотвратима.
Глава 14. Убийство!
Когда работал в живописной сельской местности в Уэльсе, попал в одну таинственную историю, которая развивалась по совершенно детективному сценарию. Кто-то стал нападать на лебедей. Жертвы были одиночными, появлялись с пугающей регулярностью, и у всех были тяжелые ранения. Птицы либо были сильно травмированы, либо утонули, и никто не мог взять в толк, кому и зачем понадобилось так издеваться над бедными животными. Лебеди находятся под охраной государства и технически являются собственностью королевы Великобритании (по умолчанию ей принадлежат все немаркированные лебеди-шипуны в открытых водоемах). Могу только представить, насколько всполошилась Ее Величество, узнав об убийстве этих прекрасных созданий и неспособности полиции, ветврачей или же RSPCA поймать и наказать преступника.
Осмотр жертв не дал нужной информации. Отравление исключалось. Было очевидно, что они утонули вследствие нанесенных им тяжелых увечий. Однако характер травм было трудно соотнести с вероятными подозреваемыми. Жертв находили в большом искусственном водоеме, разделенном на два пруда транспортным мостом. Обычно транспорт может представлять опасность для животных, но не в этом случае. Не было никаких следов от рыболовных снастей, речного транспорта, мусора или же самой матери-природы, которые бы стали причиной смерти. У многих жертв травмы были на голове и, как ни странно, на лапах. Часто у них были вырваны когти с мясом, лапы окровавлены, как будто они пытались долго отбиваться от нападения. Думаю, все ожидали, что в конце концов поймают какого-нибудь отвратительного типа, который мучил птиц по причине, известной только одному ему. Может, этот мерзавец натаскивал на птиц свою бойцовую собаку? Учил своего свирепого пса всяким приемам? Но на телах мертвых лебедей не находили следов укусов или ран, которые можно совместить с нападением собаки. Воистину нам нужен был Шерлок Холмс или Эйс Вентура, разыскивающий животных детектив.
Без этих асов следствия нападения и смерти продолжали происходить в течение всего лета. Мне пришлось иметь дело не с одним таким пострадавшим лебедем, но загадка оставалась неразгаданной и в общей сложности около дюжины птиц стали жертвами, пока неожиданно для всей общественности предполагаемый злодей не был пойман на месте преступления.
Меня вызвал на пруд инспектор
Это был… другой лебедь.
Никогда в своей жизни я не слышал и уж тем более не видел подобного, но отрицать случившееся было невозможно; многочисленные очевидцы подтверждали факт нападения. Один лебедь прижал другого к берегу водоема, где шло металлическое ограждение, которое перекрывало спуск по старинной лестнице к воде. Загнанная в ловушку между мостом и каменным зданием с перекрытым металлическим забором путем к отступлению, бедная жертва подверглась сильнейшей атаке со стороны нападавшей птицы, которая наносила крепкие удары клювом и крыльями своему сородичу. Лебедь безуспешно пытался выбраться из воды по истлевшим ступеньками древней лестницы, вырывая себе когти и даже, как было в этом случае, сломав лапу. Свидетели криками смогли отпугнуть нападавшего, но лебедя они извлечь из воды не могли, а он сам был тяжело ранен и не мог выбраться на берег самостоятельно. Никто не мог ему помочь, ворота были закрыты, а каменные стены не давали добраться до птицы ни с какой стороны. Оставалось разве что найти какую-нибудь лодку и подобрать его со стороны водоема: если его там оставить, лебедь может погибнуть от нанесенных травм. Он уже не мог себя защитить, так что если негодник опять на него кинется, то раненому несдобровать – он уже почти не двигался и, видимо, потерял сознание, так что его вполне могло отнести течением к шлюзам – и тогда прости-прощай. И даже если он этого избежит, то последующая инфекция может его доконать через день или два. Никто из толпы присутствующих – было там не менее 50 человек – не вызвался лезть в воду, а на только что прибывшего инспектора
Такова была вкратце ситуация, которая предстала перед моим взором, когда я прибыл на место преступления. Меня туда вызвала тот самый инспектор в надежде, что я смогу спасти птицу. То есть женщина-инспектор не могла сообразить, что и как делать, но с воодушевлением объявила толпе собравшихся, что вот, дескать, приехал ветврач, вот он-то разберется. Я вышел из машины под внимательными и пристальными взглядами всех присутствовавших там зевак. Я вообще не представлял, что могу предпринять в этой ситуации, чтобы не разочаровать толпу, ведь никакими суперспособностями тогда не обладал, да и сейчас у меня их не замечено. Меня подвели как можно ближе к месту преступления, в красках описали предшествовавшую моему приезду схватку лебедей и продемонстрировали оборудование и инструменты, которыми мне предстояло воспользоваться для героического спасения умирающего лебедя – а именно шиш мне показали, то есть абсолютно ничего. Дело было дрянь. В толпе заметил несколько привлекательных особ приблизительно моего возраста, одетых соответственно восхитительной летней погоде. Если я хотел прослыть в веках как Спаситель Лебедей Ее Величества, то надо было шевелить мозгами и побыстрее.