Когда я заехал на фермерское подворье, в свете фар увидел мистера Фланагана и его сына, они уже меня заждались. Я вышел, поздоровался и начал облачаться в спецодежду и сапоги.

– Меня зовут Гарет, – представился я.

– Симус, – кратко ответил фермер, и мы пожали руки.

– Ну, показывайте вашу девочку. Как думаете, что там? – спросил я.

– Кесарево, конечно, – ответил фермер. – Она еще нетель, молодая, я не уследил, а ее бык уже обгулял.

Это была типичная бесхозяйственность, к сожалению, так широко распространенная. Всего лишь один укол, сделанный вовремя, мог прервать беременность, и мне тогда не надо было бы ездить спросонья по ночам, мы оба это понимали, а потому какой смысл разбрасываться теперь словами и «сокрушаться над пролитым молоком»? Грузовик на дворе явно свидетельствовал о том, что мистер Фланаган фермерствует лишь по случаю, основная его работа – это продажа сельхозтехники.

Симус двинулся вперед, мы прошли через старую постройку, вышли с другого края и оказались в более современном хлеву, крытом волновым шифером. Зайдя внутрь, я прикрыл за собой ворота и тут же услышал, как моя пациентка замычала в муках: она явно страдала, не могла разродиться. Симус открыл другие ворота – там в загоне лежала бедная телочка лимузинской породы. Она, повернув голову назад, смотрела на свой круп: видимо, не могла понять, почему теленок до сих пор не вылезает. Решиться на кесарево сечение не так-то легко. Это довольно большая хирургическая операция, и во время нее много чего может пойти не так. Условия в хлеву далеки от стерильных, так что послеоперационные инфекции довольно часты. Всем лучше, когда теленок рождается естественным путем. Есть пара приемчиков на всякий случай, но вряд ли какой-нибудь из них сработает сейчас.

– Мне надо ее осмотреть, хотя кажется, что без кесарева не обойдемся, – сказал я.

Я нанес на руку смазку и подошел поближе к роженице. Она тут же поднялась на ноги и постаралась увернуться от осмотра.

– Придется поместить ее в станок, – сказал я.

Мы поместили ее в специальный бокс, зафиксировали ремнями голову. Если потребуется делать операцию, то нам нужно, чтобы она была крепко привязана. Я продолжил осмотр. Поднял ей хвост и приготовился к тому, что в следующие несколько секунд мне предстоит залезть в дерьмо по уши. Рядом стояло ведро с водой, надо было сперва промыть ей зад, чтобы потом залезть рукой внутрь во влагалище. Даже когда я осматривал ее изнутри, она пыталась выдавить из себя теленка, я это ощущал по тому, как крепко мышцы сжимали мою руку и прижимали к костям таза. Таз у нее был узкий из-за незрелого возраста, а плод – чересчур крупным: у него не было и шанса пройти через родовые пути. Теленок не пролезет, а был ли он вообще живой? Я протиснул палец внутрь его рта и тут же почувствовал, как у него задвигался язык. Живой; надежда спасти теленка оставалась, но надо было торопиться.

– Делаем кесарево, – я тоже был краток, когда нужно.

Выпустив телку из бокса, мы стали толкать ее в угол стойла, пока веревка, которая была обвязана вокруг рогов, не достала до металлического столба, к которому мы ее и привязали. Я подталкивал ее сзади, упираясь плечом ей в зад. Затем Симуса с сыном я отправил принести больше теплой воды, а сам пошел к машине за инструментами. У меня в багажнике был двойной комплект всего, что потребуется для кесарева сечения, на тот случай, если у меня не будет возможности заехать на ветстанцию между вызовами.

По дороге обратно в стойло я прихватил тележку, которую использовали для раздачи кормов. Она будет моим хирургическим столиком. Я начал набирать в шприцы лекарства в том порядке, в каком они мне понадобятся. Жизненно необходимые антибиотики. Обычно мы стараемся не злоупотреблять ими – отчасти для того, чтобы сохранить эффективность антибиотиков для человека. Но открыть брюшную полость у животного посреди сарая, который кишит бактериями, означало, что ее иммунной системе потребуется любая дополнительная поддержка. Кленбутерол – это лекарство, которое стимулирует расширение бронхов у людей. Но сейчас мне нужно ввести его внутривенно для того, чтобы расслабить мышцы матки. Телка перестанет так сильно напрягаться и тужиться, и операция пройдет легче. Я набрал в один шприц лидокаин – анестетик для местного наркоза, плюс ксилазин – седативное средство. Это будет эпидуральным уколом. Если лекарство введено правильно и начало действовать, то вы сразу поймете это по расслабленному и вялому хвосту, поскольку укол купирует как всякое ощущение боли, так и сознательный контроль над мышцами. Бонусом идет то, что корова лишается на время своего основного инструмента защиты и не сможет хлестать меня по лицу своим загаженным хвостом. Противовоспалительный укол также поможет при боли и отеке. Вероятно, больше всего мне нужны будут несколько шприцев для местного наркоза. Мне надо будет обколоть ими левый бок коровы для того, чтобы провести операцию. В отличие от людей, коровам кесарево делают не лежа, а стоя, так что корове еще предстоит провести всю операцию на ногах.

Когда Симус и сын вернулись, я уже сделал все необходимые уколы. Они принесли воду, а я достал свой хирургический антисептик, которым чуть позже обработаю себя – непосредственно перед операцией, чтобы снизить риск инфекций до возможного минимума. Итак, все было практически готово. Следующим шагом надо было подготовить пациентку. Во-первых, ей надо удалить всю шерсть на левом боку, а потом сделать уколы. Оказалось, что поблизости не было электрической розетки, а потому пришлось стричь ножницами. Конечно, мне бы хотелось сделать все как можно лучше, поэтому я выстриг довольно большой участок на левом боку. Под конец я воспользовался старомодным бритвенным станком и выбрил полосу кожи шириной 2 см прямо вертикально от хребта вниз до брюха, этот лысый бледный отрезок кожи очень контрастировал с ее рыжей шкурой. Следующий шаг – местная анестезия; когда я воткнул иглу ей в брюшную стенку, она резко дернула задней ногой и заехала мне прямо по середине голени. Раздался громкий резиновый «шлеп!», потому что удар пришелся по резиновому сапогу. И все равно мне было больно.

– Твою же за ногу! – воскликнул я. – Прямо, бляха, в голень!

– Вы как? – поспешил узнать Симус.

– Норм. И как у них получается попасть прямо в самое больное место, а? – промычал я сквозь полуусмешку-полугримасу. Сердиться было бесполезно; как можно сердиться на бедную страдалицу-корову? Да и вообще, по жизни лучше смяться, чем плакать.

Я подождал немного, пока стихнет боль. Потом сделал еще один укол, но в этот раз я встал чуть подальше. Она еще раз попробовала меня лягнуть, но теперь промахнулась. Я начал вводить ей содержимое шприца как можно глубже в том месте, где буду делать разрез. Я подвигал иглой вверх-вниз, потому что под кожей расположено несколько слоев мышц и мне нужно было, чтобы все они достаточно онемели. Последнюю порцию я ввел прямо под кожу там, где будет место для следующего укола, в надежде, что нервы перестанут слать сигналы в мозг коровы и она не заедет мне еще раз копытом в голень. Я проделал уколы последовательно сверху вниз по всей длине выбритой полосы. Здесь и пройдет разрез.

Прежде чем приступить к самой операции, я позвонил в компанию, которая обслуживала нашу телефонную линию, и попросил их отвечать на входящие на мой номер звонки, потому что на время операции я отключу телефон. Плохая новость: поступил еще один звонок из-за осложненного отела. Я извинился перед фермером, вышел из хлева и сделал звонок новому клиенту. Из разговора было понятно, что у него корова только начала рожать, но на прошлой неделе ему уже требовалась помощь, так что теперь он заранее хотел предупредить, чтобы ему помогли. Я сообщил, что, как только закончу здесь, приеду к нему.