Рация стихла. Белый шум прервался громогласным взрывом абсолютной тишины. Связь.

– Говорит ком… дки… нга… нов. Ответьте.

Ошарашено отстранился от машины дозорный. Смутьянов замер с пистолетом в руке.

– Мы ищем выживших, направление норд-ост-тень-норд, идем по морю. Повторяю: говорит капитан первого ранга…

Симонов схватил рацию и подбежал к Виктору, протягивая ему наушники – тот схватил их и громогласно, на всю округу закричал:

– Устюг! Устюг! Я слышу вас, черти морские! Мы живы! Мы в Эстонии!

В ответ была тишина. В ней были лишь два склонившихся над коробкой с антенной моряка.

– Устюг! Подлодка Устюг! Это я, шкипер Смутьянов, боже мой, ответьте!

Тишина. Внутренности сжались, стало резко холодной – спугнул. Спугнул. Счастье свое, спасение спугнул, хоть бы ответили. Шкипер зажмурился.

– Смутьянов слышу тебя! Слышу! – на другом конце звучал смех – Невероятно!

– И я тебя, капитан! Вот вы черти везучие, черт вас дери! Я в Эстонии, иду от Таллина на восток, со мной дозорный маяка у Готланда, Вячеслав Симонов. У нас есть машина – вы где?

– Мы… дем… встать у берега не можем, а то бы приняли на борт. Слушай внимательно: мы получи… гнал… штадт. Понял?

– Нет, Харитонов, повтори! – Виктор вцепился в рацию так, что побелели костяшки пальцев.

– Повторяю: мы получили сигнал, выжившие есть, двигаемся в порт Кронтадт, город Кронштадт. Понял? У нас погибла часть экипажа, поврежден один из отсеков, так что идем медленно и без погружений. Двигайтесь к Ленинграду вдоль берега, если там нет пораженных участков, то сможем где-нибудь вас принять на борт.

– Принял, Харитонов, принял! Спасибо! Не рискуйте – мы доберемся, доведите людей, экипаж важнее. У нас есть припасы и лекарства, средство передвижения и топливо, ориентировочно через трое суток выйдем к границе РСФСР, а там проложим курс до Кронштадта.

– Удачи, Виктор. Будем живы – свидимся. Удачи.