Такой линии и придерживался Иркутский комитет партии в отношениях с возникшим в Иркутске эсеро-меньшевистским Политцентром. Комитет прервал переговоры с Политцентром о совместном выступлении и, образовав свой военный штаб, формировал рабоче-крестьянские дружины, стягивал в район Иркутска партизанские отряды. До поры до времени Иркутский комитет РКП(б) не мешал Политцентру делать вид, что именно он, Политцентр, — решающая сила назревавшего восстания.
Так поступили и мы в Черемхове — формально переворот готовили представители иркутского Политцентра.
Вооружили рабочих. Были созданы отряды по селам. Распропагандированный гарнизон полностью поддерживал восстание. Кроме того, велась подготовка среди воинских частей по линии железной дороги.
Трудно, ох, трудно было организаторам восстания сдерживать нетерпение людей — одновременно приходилось сдерживать и свое собственное нетерпение!..
И вот час пробил.
…В тот день, 20 декабря, я был дома, в Заларях. Вечером у школы остановились сани. Кто-то нетерпеливо застучал в окно.
— Кто?
— Открой, товарищ Мызгин. — Приезжий назвал пароль.
Я отворил дверь, и в сени ввалился человек в овчинной шубе, покрытой инеем.
— Собирайся скорей. Велено прибыть на совет.
Посыльный примчал меня прямо в коммерческое училище — в то самое здание, где мы в экстазе пели, узнав о падении самодержавия. Думали ли тогда мы, что еще реки крови прольются, пока рабочий класс и трудовое крестьянство России обретут власть и свободу!..
В училище собрались руководители восстания.
— Пришла телеграмма Политцентра, — доложил товарищ Кичанов, — немедленно выступать. Иркутяне тоже готовы к восстанию.
Решено было начать в три часа ночи.
Я попал в группу Кичанова — нашей задачей был захват почты и телеграфа. Мы знали, что они охраняются усиленным нарядом колчаковской милиции.
Молча выступили отряды. Ни огонька цигарки. Суровые, напряженные лица…
Наша группа из шести человек заняла исходное положение. Напряженно ждем сигнала…
И все-таки сигнал — гудок Щелкуновского завода — прозвучал неожиданно.
— Вперед!..