— Он должен меня полюбить или что-то такое? — высказываю предположение. Других идей просто нет. Кроме разве что неуместно пришедшей на ум песни «Как прекрасен поцелуй любви».

— Вот именно: или что-то такое. Я все ещё надеюсь, что он одумается.

— Но почему именно меня? — продолжаю недоумевать, никак не сведя концы с концами.

— Зачем вам понадобилось искать девушку в другом мире?

Смотрит, как на дурочка.

— Потому что в проклятие было условие: никому в этом мире! Понимаешь? Наша единственная зацепка. Я должен был привести ему настоящую невесту, девушку, из другого мира. И тогда бы почти наверняка все получилось. Однажды мы нашли тот рубиновый амулет, но не знали, как его использовать. Отец подтвердил, что у проклинавшего был похожий. Все указывало на то, что движемся в правильном направлении. Но я... Я оплошал. Каким-то странными образом увидел там тебя, и мне показалось, что ты нам и нужна, то есть нужен. Тьфу, бездна! Вот скажи, откуда ты там взялся?

Боже, как мне хочется все ему рассказать! Знает ли Виттор, как мучается его брат? Скорее всего и не подозревает. Но я не могу без него открыть правду.

Так. Нам надо еще и об этом поговорить! Просто необходимо. Пусть он признается хотя бы Анду! Ниаре же рассказал! Почему не ему? С другой стороны, сам Анд вон тоже не торопится мне рассказывать, в чем именно заключается проклятие. Значит, мы квиты, и мне не в чем себя винить. Пусть между собой разбираются.

Только это слабая отговорка. Чувствую, что поступаем мы чертовски неправильно, но ничего не могу поделать. Мало ли какие у Виттора мотивы. Вдруг существует угроза жизни брата, или вообще меня.

Ловлю себя на желании погладить его по склоненной голове и заношу руку, но опускаю, пока не видит, прячу за спину от греха подальше. Вряд ли он готов к жалости. Особенно от мужчины.

— Наверное, безумно сложно не убить тех, кто не понимает. Да? — произношу вместо того.

Поджимает губы.

— Отец запретил рассказывать о том, что произошло, кому бы то ни было. Выводы люди сделали сами, а сплетни, разумеется, разнеслись по всей Империи... Да что там Империи — по всему миру. Мои попытки оправдаться в детстве выглядели жалко. Я долго не мог вообще что-то говорить. Со стороны смотрелось, как будто действительно повредился умом. Закрылся в себе на долгое время, но став старше, начал учиться читать по губам так быстро, как говорят. Получилось далеко не сразу. Большинство знакомых убедились в том, что я ненормальный. Да я и сейчас иногда плохо понимаю речь. — Еще одна длительная пауза. — С тобой было с самого начала легко. Ты говоришь четко и разборчиво, видимо, поэтому не сразу заподозрил непорядок. Но молодец, все же заметил странности. Спасибо, что был возмущен поведением этих напыщенных индюков за завтраком. И вообще, спасибо, что выслушал мою исповедь. Давно я никому столько не высказывал. Возможно, никогда. Что в тебе такого, На Таш, а?

Пожимаю плечами. Разве я знаю?

Но чувствую к нему еще большую симпатию и уважение. Жалость? Ну разве что немного. Да и то ни к нему, а к тому мальчику, которому пришлось пережить весь этот ужас. Несмотря ни на что, он вырос достойным человеком. Правда, немного замкнутым и чуть-чуть раздражительным. Но в общем-то неплохим.

Я должна им помочь. Вдруг, разрушив проклятие Виттора, сниму и глухоту с Андриарна. Это было бы просто чудесно!