– Чего вы хотите?

Мама была обескуражена хладнокровием, с которым мальчик задавал эти вопросы, ровно, как и самими вопросами.

– Я хочу вернуть ее.

– Зачем?

– Кто ты? – спросила мама.

– Вы хотите сделать ей плохо?

– Нет, я … – мама запнулась.

– Пошлите со мной, – сказал мальчик и протянул женщине руку.

Она недоверчиво посмотрела на него и темноту вокруг.

– Не бойтесь, – успокоил он. – Все что надо вы увидите.

Рука мальчика была холодная, как лед. Мама взяла его за руку, и неожиданно, темная пещера раскрылась перед ней, как при дневном свете. Вдали плыли красные густые облака, а под ними из земли торчали черные коряги деревьев, словно руки, в ужасе вскинутые к небу. Посреди этого безобразного леса, раскинув свои огромные корни, возвышалось самое большое дерево. Они подошли к этому дереву, и взобрались в большую дыру в его стволе. Внутри оно было еще больше, чем снаружи. В центре блестела вода. Она была светлой и прозрачной. Мама подошла и наклонилась совсем близко. Там, в прозрачном ее сиянии, она увидела комнату дочери. Увидела так отчетливо, как не видела раньше. Таисия сидела на кровати и что-то писала в толстой тетради. Мама наклонилась еще ближе, погрузившись по пояс в воду. Затаив дыхание, она наблюдала за дочерью. За тем как она хмурила и снова поднимала брови, кусала губы, выводила что-то в блокноте, рисуя мир, прекрасней чем он есть на самом деле. Огромный, богатый фантазией мир внутри тонкой струйкой выходил наружу. Мир, готовый взорваться, и вырвавшись, поглотить все вокруг. Какая же она красивая, думала мама. Она никогда не видела дочь в эти моменты, или просто не замечала.

Дверь раскрылась, и в комнату вошла мать. Она набросилась на дочь, в чем-то обвиняя. Слов не было слышно, но все эти ссоры были ясны в памяти как вчерашний день, что был пройден, но не забыт. Мама с ужасом смотрела на себя. Она никогда не думала, что была настолько ужасна. В те нелегкие моменты своей жизни она предпочла устраниться от всего и всех. Она чувствовала злость. Жизнь бежала особенно быстро, и эта злость стала единственным заполнением пустоты в душе. Она ненавидела все, что ее окружало – бардак в комнате дочери, ее непринужденность и свободу мысли, ее настырность и правдолюбие. Она ненавидела, когда мнение дочери не совпадало с ее собственным мнением. В порыве гнева мать выхватила у дочери тетрадь и, разорвав пополам бросила в угол комнаты. Она победила, по щекам дочери текли слезы, и она больше не спорила. Не спорить – это все что требовалось, делать то, что говорят другие, думать как они, быть как все. Неужели это так трудно. Дочь бросилась за тетрадью и, схватив обрывки, прижала их к себе. Она прислонилась к стене и застонала. "Ненавижу, ненавижу, ненавижу…", говорила она, и эти слова острой иглой вонзались в самое сердце матери. Она закрыла глаза полные слез и вынырнула из воды. Она еще долго сидела не в силах пошевелиться.

– Вам пора, – послышался голос мальчика.

Женщина открыла глаза. Она лежала на животе, укрытая снегом. Над ней по-прежнему выла буря. От холода жгло щеки и уши, а снег заползал за шиворот. Она встала и, отряхнувшись, побрела вперед. Она больше не оглядывалась на свои следы и не смотрела вдаль в поисках ориентира, а просто шла. Опущенный под ноги взгляд был не здесь, где-то далеко, далеко от сейчас, в котором так много было потеряно. Она шла очень долго, пока посреди заснеженной пустыни не появился оазис с торчащими из снега маленькими деревцами, покосившимся забором, за которым в тумане виднелся небольшой домик. Скрипнув калиткой, женщина прошла через двор и вошла в дом. Дверь оказалась открытой, дом явно был заброшенный. Она отворила ставни. Бледный свет проник в комнату и уныло коснулся накрытой простынями мебели, и почти не дошел до углов, серых и покрытых паутиной. Мама прошла по комнате и, увидев мелькнувшее в зеркале свое отражение, остановилась. Она подошла ближе и пристально посмотрела себе в глаза. Полный безразличия взгляд сменился на гневный. Ей даже показалось, что отражение надменно ухмыльнулось.

– Теперь ты довольна? – произнесло вдруг оно. – Можешь заниматься собой, или чем еще захочешь. Это ведь то, о чем ты всегда мечтала.

– Я никогда об этом не мечтала, я не хотела потерять ее, – ответила мама.

– Кому ты это рассказываешь, ты только и думала, что только о себе. Тебе всегда все мешали.

– Какое тебе до меня дела?

– Никому до тебя теперь нет дела. Ты старая и никому не нужная дурра.

– Говори что хочешь, – ответила мать.