У японцев не было намерения вести сражения за пределами Северного Китая. Однако всего через несколько недель в тысяче километров к югу, в Шанхае, разразилось сражение, чего никак не ожидали и не хотели ни сам Чан Кайши, ни японцы. Вблизи Шанхая расположились всего 3 тысячи солдат морской пехоты, согласно условиям мирного соглашения от 1932 года. До середины августа 1937 года план Токио оставался неизменным: ввести армию только в Северный Китай. В плане особо отмечалось: «Нет необходимости вводить армию в Шанхай».
Хорошо информированный корреспондент «Нью-Йорк таймс» X. Абенд впоследствии писал: «Банально заявлять… будто японцы напали на Шанхай. Это далеко от истины, а также от их намерений. Японцы не желали и не ожидали враждебных действий в долине Янцзы. Даже 13 августа их силы, расположенные там, были очень малы, так что 18 и 19 августа их чуть не сбросили в реку».
Абенд понял, что существует «хитроумный план разрушить намерения японцев вести военные действия только в Северном Китае». Насчет плана Абенд оказался прав и ошибался лишь в одном: эти планы принадлежали не Чан Кайши, как считал журналист, а почти наверняка Сталину.
Быстрая оккупация Японией Северного Китая в июле 1937 года представляла собой прямую угрозу Сталину. Огромные армии Токио в любой момент могли повернуть на север и напасть на Россию вдоль границы длиной в несколько тысяч километров. Год назад Сталин публично назвал Японию главной угрозой Советского Союза. Похоже, что теперь он использовал давнего агента коммунистов в самом сердце армии Гоминьдана и развязал масштабную войну в Шанхае, которая отвлекла Японию от России, заставив сконцентрироваться на Центральном Китае.
«Агентом», о котором идет речь, оказался генерал Чжан Чжичжун (далее будем называть его просто ЧЧ), командующий шанхайско-нанкинским гарнизоном. В 1925 году он был преподавателем в школе Вампу — основанной русскими военной академии близ Кантона. С самого первого дня ее основания Москва предпринимала попытки внедрить в среду военных националистов агентов высочайшего уровня. В своих мемуарах ЧЧ вспоминал: «Летом 1925 года я был полностью на стороне коммунистов, и меня называли «красным учителем» и «красным командиром». Я хотел вступить в партию и сказал от этом господину Чжоу Эньлаю». На это Чжоу велел ему оставаться в рядах националистов и «тайно» сотрудничать с КПК. В середине 30-х годов ЧЧ тесно общался с представителями советского посольства.
Во время стычки на мосту Марко Поло ЧЧ занимал высокий пост начальника шанхайско-нанкинского гарнизона. Он пытался убедить Чан Кайши «нанести первый удар» по японцам не в Северном Китае, где шли основные сражения, а в тысяче километров к югу, в Шанхае, где располагался маленький японский гарнизон, не задействованный в боях. Чан никак не ответил на это предложение, хотя ЧЧ повторял его неоднократно. Шанхай был промышленным и финансовым сердцем Китая, мегаполисом международного значения, и Чан не хотел, чтобы он превратился в поле боя. Кроме того, он был слишком близок к его столице, Нанкину. Чан Кайши даже увел свои войска и артиллерию подальше от Шанхая, чтобы не дать японцам возможности развязать там войну.
В конце июля 1937 года, сразу после того, как японцы заняли Пекин и Тяньцзинь, ЧЧ снова отправил Чан Кайши телеграмму, где вновь уговаривал его «взять инициативу в свои руки» и начать войну. После того как ЧЧ упомянул, что сам бы начал войну, как только японцы проявили намерение захватить Шанхай, Чан Кайши дал свое согласие, при этом подчеркнув: «Вы должны ждать приказаний».
Но уже 9 августа, не дождавшись приказа, ЧЧ спровоцировал инцидент вблизи шанхайского аэропорта, в котором отряд китайской армии, специально отобранный ЧЧ, застрелил лейтенанта японских ВМС и рядового. Под страхом смертной казни китайского заключенного переодели в форму солдата китайской армии и застрелили у ворот аэропорта, чтобы создать впечатление, что японцы якобы первыми открыли стрельбу. Японцы ясно дали понять, что готовы замять этот случай, но ЧЧ по-прежнему закидывал Чан Кайши просьбами пойти в наступление, и каждый раз Чан запрещал. Утром 13 августа генералиссимус велел ЧЧ не развязывать войну «мгновенно», а вновь «тщательно изучить и взвесить» все доводы, а затем осуществить его план. На следующий день ЧЧ настаивал: «Армия готова нанести врагу ответный удар сегодня в пять часов вечера. Вот мой план…» 14 августа китайские самолеты принялись бомбить японский флагманский корабль «Идзумо», а также японские войска и самолеты на суше. ЧЧ приказал идти в наступление, но Чан Кайши остановил его: «Вы не должны атаковать сегодня вечером. Ждите приказа».
Приказа не последовало, и ЧЧ обхитрил Чан Кайши, выпустив пресс-релиз на следующий же день, где заведомо ложно утверждалось, что японские военные корабли обстреляли Шанхай, а японские военные нападают на китайских граждан. Жители страны давно уже были настроены против японцев, и у Чан Кайши не оставалось выбора. На следующий день, 16 августа, он наконец отдал приказ о «наступлении на всех фронтах завтра на рассвете».
Но после одного дня сражений Чан уже 18 августа отдал приказ остановиться. ЧЧ проигнорировал приказ и пошел в наступление. Военные действия уже невозможно было прекратить, поскольку 22 августа в страну начали стягиваться силы японцев.
Китайцы несли огромные потери. Под Шанхаем были разбиты 73 из 180 дивизий китайской армии — больше одной трети всех солдат, свыше 400 тысяч человек. В сражении участвовали почти все военные корабли и молодые военно-воздушные силы Китая, которыми Чан Кайши так дорожил, из-за чего не отправил на Северный фронт ни единого самолета. Это значительно ослабило армию, которую Чан Кайши так медленно и заботливо создавал с начала 30-х годов. Японцы понесли намного меньше потерь — около 40 тысяч человек.
Как только Чан Кайши вступил в войну, Сталин прилагал максимум усилий, чтобы эта война продолжалась и дальше. 21 августа 1937 года он подписал с Нанкином пакт о ненападении и принялся поставлять армии Чан Кайши оружие. В Китае из вооружения производились только винтовки. Сталин выделил Чан Кайши 250 миллионов долларов США на покупку оружия в России, куда входили около тысячи самолетов, а также танки и артиллерия. В Китай прибыли советские летчики[57]. Москва отправила сотни консультантов по военным вопросам, которых возглавлял знавший китайский язык генерал Василий Чуйков, позднее прославившийся в битве за Сталинград. В течение следующих четырех лет Россия была не только основным поставщиком вооружения в Китай, но и единственным источником для получения тяжелого вооружения, артиллерии и самолетов.
В Москве были обрадованы таким поворотом событий — это признал нарком иностранных дел Максим Литвинов в беседе с вице-премьером Франции Леоном Блюмом. По словам Блюма, Литвинов сказал ему, что «он [Литвинов] и Советский Союз восторженно отнеслись к известию о том, что Япония напала на Китай, [и] что в Советском Союзе надеются, что война между Китаем и Японией будет продолжаться как можно дольше».
Оба русских, имевшие отношения с ЧЧ, — военный атташе Лепин и посол Богомолов, — были немедленно отозваны из Китая и казнены.
В сентябре 1937 года разъяренный и что-то, без сомнения, заподозривший Чан Кайши вынудил ЧЧ уйти в отставку. Однако генералиссимус продолжал пользоваться его услугами. Когда в 1949 году националисты бежали на Тайвань, ЧЧ остался в рядах коммунистов, как и другой суперагент Шао Лицзы.
Начало войны между Японией и Китаем принесло Мао ряд несомненных преимуществ. Чан Кайши наконец-то согласился на главное требование коммунистов, которое до этого даже отказывался рассматривать, — предоставление Красной армии автономии. Таким образом, Мао получил контроль над собственной армией, хотя она и являлась частью вооруженных сил центрального правительства. Хотя главнокомандующим оставался Чан Кайши, он не мог больше отдавать приказов Красной армии и вынужден был облекать их в форму «просьб». Кроме того, положение КПК стало фактически узаконено. Были выпущены сидевшие в тюрьмах коммунисты, КП К разрешили открывать свои представительства в крупных городах и печатать собственные газеты в районах, захваченных националистами.
Однако это была только малая доля преимуществ, полученных Мао от японо-китайской войны, которая длилась восемь лет и унесла жизни около 20 миллионов китайцев. После ее окончания государство Чан Кайши было крайне ослаблено, и под контролем Мао оказалась огромная армия численностью 1,3 миллиона человек. В начале войны соотношение армии Чан Кайши к армии Мао было 60:1, а в конце войны — 3:1.
С началом войны между Китаем и Японией Сталин призвал китайскую Красную армию принимать активное участие в военных действиях, недвусмысленно приказав КПК сотрудничать с националистами и не давать Чан Кайши ни малейшего повода уклониться от войны с Японией.
В то время численность регулярных войск Красной армии составляла около 60 тысяч человек. Из них 46 тысяч базировались в северо-западном регионе с центром в Яньане. Теперь они были переименованы в 8-ю полевую армию (8ПА) под командованием Чжу Дэ, заместителем которого был Пэн Дэхуай. Еще 10 тысяч солдат находились в восточной долине реки Янцзы, в самом сердце Китая. Это были партизаны, оставшиеся там после завершения Великого похода и теперь ставшие Новой 4-й армией (Н4А). Ее возглавил командующий этой армией Сян Ин (давний противник Мао, активно выступавший против его участия в Великом походе).
С конца августа 1937 года три дивизии, входившие в состав 8ПА, начали переход через реку Хуанхэ в сторону фронта, который находился в нескольких сотнях километров к востоку, в провинции Шаньси. Командующие Красной армией и солдаты рвались в бой с японцами. Так же были настроены и большинство лидеров КПК.