Посол передал слова Сталина о том, что китайские красные должны «приблизиться к Советскому Союзу», установив границу с соседом России Внешней Монголией. Можно было приступать к «установлению связей с СССР».
Чан Кайши был менее успешен в достижении своих личных целей. 18 октября, день, когда для Мао завершился Великий поход, Чан впервые после его начала увидел советского посла Богомолова. Чан предложил заключить с Россией «секретный военный договор». Он мог быть направлен против Японии, которая пыталась отобрать у Китая пять северных провинций, предлагая им фальшивую «независимость». Русские ответили, что Чан вначале должен «урегулировать отношения с КПК». Близкий помощник генералиссимуса и основатель китайской разведки Чэнь Лифу начал секретные переговоры с Богомоловым и советским военным атташе Лепиным относительно сути сделки с КПК, куда входило даже «сотрудничество» с красными.
Во время этих переговоров Чэнь Лифу попросил Богомолова освободить сына Чан Кайши Цзинго. Чэнь рассказал нам: «Я говорил ему: «Наши страны сейчас подписывают договор, и у нас очень хорошие отношения. Почему вы по-прежнему удерживаете сына нашего лидера? Почему вы отказываетесь его освободить?» (Чэнь добавил, что действует без согласия Чан Кайши: «Он не позволил бы мне высказать эту просьбу». Становится ясно, что идея обмена не должна была быть приписана Чан Кайши.)
Но Сталин отказался освободить заложника. Цзинго почти десять лет не видел родителей. В марте того же года во время работы на заводе тяжелого машиностроения на Урале в унылую жизнь молодого человека ворвалась любовь и он женился на русской специалистке Фаине Вахревой. В декабре их первый ребенок должен был родиться в том же плену, какой предстояло еще много лет терпеть Цзинго, по мере того как росло могущество Мао.
Часть третья
Создание фундамента власти
Глава 15
Своевременная смерть хозяина Мао
(1935–1936 гг.; возраст 41–42 года)
В течение последующих десяти лет домом Мао стало Лёссовое плато на северо-западе Китая, рядом с рекой Хуанхэ, второй по величине после Янцзы и ставшей колыбелью китайской цивилизации. Население базы составляло почти миллион человек, разбросанных на территории свыше 30 тысяч квадратных километров, в основном в северной части Шэньси и на границе с провинцией Ганьсу на западе. Находившийся вдали от центральных районов страны, в те дни это был единственный безопасный коммунистический район во всем Китае.
Повсюду расстилались пласты лёсса — желтой скудной земли, кое-где пересекаемой зубчатыми ущельями, глубина которых зачастую доходила до сотни метров, резко обрывавшихся в мягкую почву. Они образовались со временем из крошечных песчинок, которые приносил ветер из ближайшей пустыни Гоби. Большая часть жилищ была вырезана в склонах желтых холмов. Можно было долго глядеть вдаль и не увидеть ни единой души. Уци, первое «поселение», увиденное Мао по прибытии, состояло из тридцати жителей. В этом районе проживало очень мало людей и было множество невозделанной земли — неслыханное явление в Китае. Чан Кайши выбрал это место, чтобы Красная армия могла существовать, не увеличиваясь в размерах.
Основателем базы был местный коммунист Лю Чжидань с армией из 5 тысяч человек — больше, чем у Мао. В глазах местных сочувствующих Чжидань был героем. Местный испанский католический епископ, чья новая церковь и другие владения были захвачены людьми Чжиданя в июле 1935 года, называл его «дерзким заговорщиком, ведущим подрывную деятельность».
Приближаясь к лагерю Чжиданя, Мао заметил, что его правление кажется ему «неправильным», то есть что Чжидань политически ненадежен. Похоже, Мао отдал тайный приказ партийному бюро, в чьи обязанности входил контроль за районом Чжиданя (Северное бюро), провести чистку. В середине сентября на место прибыли представители партии, 15-го к ним присоединился отряд Красной армии численностью 3400 человек, присланный из другого района Китая. Началась жестокая партийная облава. Хотя перевес сил был на стороне Чжиданя, он не оказал сопротивления. Когда его отозвали с фронта и сообщили, что он арестован, Чжидань сдался добровольно.
Посланники партии обвинили Чжиданя в «принадлежности к правому крылу» (заклеймили за умеренность) и в том, что он агент Чан Кайши, который «создал лагерь Красной армии, чтобы уничтожить саму армию». Готовность Чжиданя признать вину была истолкована не как доказательство верности партии, а как «хитрая уловка, чтобы обманом заставить партию поверить ему». Начались ужасные пытки товарищей Чжиданя. Одному из них пронзили правое бедро до кости раскаленной проволокой. Многих похоронили заживо. В 1992 году один из уцелевших писал: «Мы были заключены под стражу в тяжелых кандалах… Нам говорили, что уже выкопали яму, где нас должны были похоронить живьем». Считается, что было убито от двухсот до трехсот человек.
В этот самый момент появился Мао, чтобы сыграть роль милосердного судьи. Он приказал прекратить аресты и пытки и в конце ноября освободил Чжиданя и его помощников. Репрессии против них были названы «непростительной ошибкой». Мао наказал двух козлов отпущения.
Таким образом, Мао удалось скомпрометировать местных вождей красных и одновременно выступить в роли их спасителя. Теперь управление лагерем переходило в его руки. Благодаря проведенным репрессиям Чжидань и его соратники были достаточно усмирены к моменту появления Мао (Чжидань едва мог ходить после нахождения в тяжелых кандалах), и Мао мог сместить их с ключевых постов, не опасаясь сопротивления. Чжидань получил низшую должность командующего отрядом под названием «28-я армия», который на деле состоял из горстки новобранцев. Комиссаром Мао сделал доверенного человека, который и стал начальником Чжиданя. Тот не возражал: он публично признал авторитет Мао и попросил своих товарищей, терпевших пытки вместе с ним, ставить интересы революции выше личных страданий.
Мао не хотел, чтобы его считали виновником падения Чжиданя, поскольку намеревался использовать его имя, чтобы придать больше законности своему правлению, учитывая, что Чжидань был местным. Мао намеревался собирать денежные средства, продовольствие, а также набирать солдат и работников из местного населения, как всегда поступала КПК, и он знал, что такая политика может вызвать недовольство местных руководителей, которые в состоянии устроить мятеж против Красной армии. Чтобы разобраться с Чжиданем, у Мао были другие методы, отличные от тех, что он использовал обычно для устранения конкурентов.
Устроившись на новом месте, Мао выступил с предложением открыть проход к контролируемой русскими границе, где можно было бы достать запасы продовольствия и оружие. В его планы входило перейти Хуанхэ и направиться в богатую провинцию Шаньси на востоке, достать рабочую силу и провиант, возможно, построить лагерь, а затем отправиться на север к Внешней Монголии, находившейся под контролем русских.
Поход начался в феврале 1936 года[47]. Удалось собрать небольшое количество трофеев и новобранцев, но войска Чан Кайши быстро оттеснили отряд к западу от Хуанхэ, не позволив ему подойти близко к монгольской границе. Во время этой короткой операции Чжидань и встретил свою смерть в возрасте тридцати трех лет. В учебниках по истории написано, что он погиб в бою, но многочисленные свидетельства указывают на то, что это было убийство.
Чжидань был застрелен 14 апреля 1936 года в местечке Саньцзяо — городке у переправы через Хуанхэ. В официальном докладе говорилось, что в сердце Чжиданя попала очередь из вражеского пулемета. Он не был в составе атакующего отряда и не попадал под перекрестный огонь. Чжидань находился примерно в 200 метрах, на маленьком холме, откуда наблюдал за ходом битвы в бинокль. Пулемет, якобы убивший его, стрелял в противоположном направлении и, если верить официальной версии, внезапно развернулся и выпустил очередь, которая чудесным образом поразила Чжиданя в самое сердце на расстоянии 200 метров! Похоже, этот пулемет бил со снайперской точностью.