Визит Никсона также открыл для Мао возможность протянуть руки к новейшим западным военным технологиям и вооружению. «Единственная цель этих отношений, — сказал он северокорейскому диктатору Ким Ир Сену, — заключается в том, чтобы получить развитые технологии». Мао знал, что мог достигнуть этой цели только в том случае, если Америка считала бы его своим союзником. Чтобы дать правдоподобное объяснение своего отхода от прежнего противостояния с Америкой, Мао утверждал, что живет в постоянном страхе перед советским вторжением и отчаянно нуждается в защите. Заложив основу военного союза с Америкой еще во время первого визита Киссинджера, Мао открыто заговорил о нем в феврале 1973 года. «Тема Советского Союза доминировала в ходе наших переговоров», — сообщал Киссинджер Никсону. Как он утверждает в своих мемуарах, ему дали понять, что «конфликт Китая с Советским Союзом неискореним и не может быть решен сам собой». Мао тогда сказал Киссинджеру: «Мы должны выстраивать горизонтальную линию [то есть союз] — США, Япония, Китай, Пакистан, Иран, Турция и Европа»[153]. Все страны, кроме Китая, о которых говорил Мао, были американскими союзниками.

Чтобы сделать эту идею более привлекательной, Мао и Чжоу сказали, что Китай хотел бы, чтобы во главе этого союза стояла Америка. Киссинджер записал, что Чжоу «обращался к нам с просьбой взять на себя инициативу в организации антисоветской коалиции».

Мао не настолько пугал советский удар. Хотя он искренне испугался такого удара в 1969 году, но, как это показала паника, с тех пор ему стало очевидным, что возможность такого сценария в ближайшей перспективе была очень мала. Он выведывал у американских военных секреты так же, как ранее у Москвы. Дважды, в 1954 и 1958 годах, он эксплуатировал в своих интересах опасения, что Америка может использовать атомные бомбы в спровоцированных им же конфликтах с Тайванем, чтобы вынудить Хрущева помогать ему. Во-первых, создать свою собственную атомную бомбу, а во-вторых, получить в свое распоряжение всесторонний современный арсенал. Теперь он использовал призрак войны снова, чтобы как по волшебству получить такой же приз от Америки.

Однажды в феврале 1973 года Мао невольно намекнул на свое истинное отношение к «советской угрозе». Когда Киссинджер пообещал, что США придут на помощь Китаю, «если Советский Союз вторгнется в Китай», Мао, который ранее сам проигрывал этот сценарий, немедленно, смеясь, ответил ему: «Как это может произойти? Как это вообще может быть? …Вы думаете, что им будет хорошо здесь, если они увязнут в Китае?» Видя, что Киссинджер растерялся, Мао тут же свернул свои аргументы и вернулся к тактике «испуганного младенца».

Чтобы убедить США в мысли, что он реально хочет иметь их в качестве союзника, Мао намекнул, что у него и Вашингтона есть общий враг — Ханой. Киссинджер ушел от него с чувством, что «в Индокитае американские и китайские интересы почти полностью совпадают. Объединенный коммунистический Вьетнам, доминирующий в Индокитае, был стратегическим кошмаром для Китая…». Позиция Мао предавала интересы не только вьетнамцев, но и китайского народа, который в течение десятилетий испытывал недостаток даже предметов первой необходимости, чтобы помочь вьетнамцам в борьбе против «американского империализма».

Мао привнес в беседу личностный характер, чтобы смягчить Киссинджера, зная о его успехе у женщин. «Ходили слухи, что вы на грани изнеможения, — как зафиксировано в стенографическом отчете о встрече. — И сидящие здесь женщины крайне этим недовольны. (Смех, особенно среди женщин.) Они говорят, что, если доктор [Киссинджер] близок к изнеможению, мы останемся без работы… Вы хотите наших китайских женщин? Мы можем дать вам десять миллионов. (Смех, особенно среди женщин.)»

Несколько недель спустя, 16 марта, Никсон написал Мао секретное письмо, в котором заявлял, что территориальная целостность Китая является «фундаментальной частью» американской внешней политики, это подразумевало принятие на себя обязательства оказать Китаю военную помощь в случае нападения на него. Китайцы хотели точно знать, что это означает.

Киссинджер сказал китайцам 6 июля, что он создал «совершенно секретную группу из четырех или пяти лучших офицеров, которых я смог найти», чтобы изучить вопрос о том, что могли бы в такой ситуации сделать США. Среди предполагаемых сценариев рассматривалась возможность переброски по воздуху американских ядерных артиллерийских снарядов и тактических ядерных ракет китайским войскам в случае возникновения войны. Единственный целесообразный вариант, по мнению группы, состоял в том, чтобы переправить американские тактические бомбардировщики, загруженныеядерным оружием, в Китай и нанести ядерные удары по советским силам с китайских аэродромов. Это открывало перспективу размещения американского ядерного оружия на территории Китая.

Своему ближайшему окружению 19 июля Киссинджер разъяснил, что по этому поводу думает Белый дом: «Все эти разговоры о двадцати пяти годах взаимного отчуждения являются полной чушью. То, чего на самом деле хотят китайцы, — так это получить военную поддержку при возникновении военной нештатной ситуации»[154]. Записи обнаруживают, что Киссинджер хорошо представлял, что он и Никсон собирались сделать нечто почти невообразимое: «Мы не могли бы добиться утеха, по крайней мере я [Киссинджер] и президент это понимали. Алекс Экштейн и другие круглоголовые либералы любили Китай, но если бы вы спросили их о военных действиях в случае возникновения непредвиденных обстоятельств, то они перенесли бы шестьсот сердечных приступов».

Никсон и Киссинджер знали, что Мао рассчитывал получить военные новинки, и они согласились на существенные приобретения для него. 6 июля Киссинджер сказал посланнику Мао:

«Я говорил с французским министром иностранных дел о вашем интересе в укреплении мощи Китайской Народной Республики. Мы сделаем все возможное, чтобы поощрить наших союзников ускорить рассмотрение запросов, которые они получают от вас для укрепления китайской обороноспособности.

В частности, вы просили о приобретении технологии изготовления двигателей фирмы «Роллс-Ройс». По существующим нормам мы должны выступать против этого, однако мы разработали этот метод вместе с британцами, и они в любом случае будут двигаться вперед. Мы формально осудим эту сделку, но не более того. Вас не должны приводить в замешательство наши публичные высказывания…»

Это решение было жизненно важно для авиационной промышленности Китая, которая полностью ориентировалась на требования вооруженных сил, но так отставала, что ее продукция была фактически непригодной. В апреле 1972 года Чжоу попросил албанцев отказаться от полетов на китайских истребителях Миг-19. Шесть месяцев спустя самолет, поставленный в другую страну, взорвался прямо в воздухе, после чего все поставки оружия за границу были приостановлены. Чжоу заявил главам государств третьего мира, что он не может удовлетворить их неотложные запросы о поставках китайских вертолетов, поскольку они опасны для эксплуатации.

Доступ к западным технологиям оказался революционным прорывом в авиационной промышленности Китая и, возможно, модернизировал его ракетную программу, так как руководители ракетной программы принимали самое непосредственное участие в переговорах с фирмой «Роллс-Ройс». Кроме того, Киссинджер тайно поощрял Великобританию и Францию продавать запрещенную для распространения ядерную реакторную технологию Китаю. Мао весьма заметно продвинулся к получению того, что всегда было его основной целью.

Русские были встревожены заигрываниями Мао с американцами. В июне 1973 года Брежнев предупредил Никсона и Киссинджера, что (как Киссинджер передал это своим китайским слушателям), «если бы между США и КНР были заключены военные соглашения, это дало бы самые серьезные последствия и вынудило Советский Союз принять радикальные меры». Этот разговор с Брежневым, который касался американской национальной безопасности, был немедленно передан посланнику Мао, который находился в «западном Белом доме» (резиденция Никсона в Сан-Клементе) во время переговоров Никсона с Брежневым. Однако о нем не известили союзников Америки или само американское правительство. «Мы не сказали никому из членов нашего правительства об этой беседе, — конфиденциально сообщал Киссинджер посланнику Мао. — Это должно сохраняться в полном секрете».

Якобы одна из очевидных целей поездки Никсона в Пекин состояла в том, чтобы уменьшить опасность войны с СССР. Благодаря Мао эта опасность, как никогда ранее, возросла.