На первом же допросе Шкодин спросил у Ницше, откуда у него такая крупная сумма денег.

Ничего вразумительного, естественно, Ницше ответить не мог.

— Эти деньги, — сказал Шкодин, — вы получили от Софьи Ивановны Кляйн. — И показал фотографию Кляйн, выходившей из дома Ницше.

Ницше оцепенел.

— Вот что, Ницше, — сказал Шкодин, — берите бумагу и ручку и напишите нам, как вы боролись за «великую Германию» до войны, во время войны и после нее. Особенно поподробнее напишите, как вы боролись против нас после войны.

Ницше уронил голову на руки и сдавленным голосом произнес:

— Боже мой, какой я был неосторожный…

По своей природе Шкодин очень добрый человек. Дома, на службе, в общежитии с коллегами и друзьями он, как говорится, муху не обидит. Но с врагами Родины он был беспощаден. Выявлял их, не успокаивался до тех пор, пока не доводил дела до конца.

Ну, а когда враг разоблачен и схвачен?

Глядя на склоненного Ницше, Шкодин поймал себя на мысли, что к естественной брезгливости к нему примешивается чувство некоторой жалости.

— Нет, Ницше, — сказал Шкодин, — дело не в вашей личной неосторожности. Говорить с вами по большому счету о преимуществах социалистического строя над капиталистическим не имеет смысла. Если вы, прожив у нас столько времени, ничего не поняли и ничему не научились — тут беда, которую душещипательными лекциями не исправишь.

А вот будь я начальником над вашими шефами, то предъявил бы им много претензий.

Ницше поднял голову:

— Не понимаю, о ком идет речь?

— Возьмем хотя бы Стефани и Зоммера, — ответил Шкодин, — как дипломаты, пользуясь неприкосновенностью, они вели враждебную работу против нашего государства.

— У нас были просто товарищеские отношения, — возразил Ницше.

Шкодин пропустил мимо ушей реплику Ницше и спокойно продолжал:

— А вот результаты: в 1929 году Стефани был пойман с поличным в момент получения от агента подробной информации об одном нашем оборонном заводе. Стефани выдворили из Советского Союза, а агента посадили. Вместе с его помощниками.

Правда, Стефани пришлось в спешке — за 24 часа — уложить в чемоданы свое барахлишко, что, конечно, нелегко, когда его много, — и покинуть территорию Советского Союза. Зато в Берлине он прослыл храбрецом и жертвой ЧК. А его агентам пришлось отбывать «срок от звонка до звонка», да и ротозеям, которых они использовали «втемную», тоже досталось.

Вместо Стефани приехал Зоммер. Кстати, ваш знакомый по Тегерану, где вы бывали по делам фирмы. И опять то же чванство, та же уверенность в своей безнаказанности.