Директор механического завода Череута был рад случаю излить душу перед Шкодиным. Технический совет считает, что брак в основном произошел по вине инженера Ницше. Однако в его голове не укладывается, как может опытный инженер давать непродуманные технические указания? Пришлось освободить Ницше от обязанностей начальника цеха, оставить его только на должности инженера-технолога производственно-технического отдела. Вообще с какими-то странностями этот инженер. Ухватился за идею строительства электростанции. Носится со своим проектом как с писаной торбой. Сумел привлечь в помощники инженера филиала института Казпроектбюро Земцева. Пытался завоевать симпатию инженера проектного бюро строящегося завода ферросплавов Видера, но с ним у него дружбы не получилось. Недавно напросился сопровождающим к заводским товарищам, которые командировались дирекцией на станцию Кандагач по делам завода. Заверил, что в этих вопросах он хорошо разбирается и может дать полезный совет, но что-то этого заметно не было. На обратном пути уговорил заехать на химкомбинат, где осмотрел заводскую электростанцию.
Шкодин попросил у Череуты разрешения ознакомиться с материалами техсовета и, получив «добро», направился в производственно-технический отдел. Пока он занимался своим делом, между работницами отдела время от времени возникали разговоры. Один из них невольно привлек внимание Шкодина:
— Да, внешне он культурный и обходительный, — говорила машинистка. — Он и за мной пытался ухаживать, а вчера в кино я его увидела с бывшей княгиней Ухтомской.
«Уж не о Ницше ли идет речь?» — подумал Шкодин и бросил быстрый взгляд на машинистку. Она была отнюдь не первой красавицей в городе. «Чем же она пленила Ницше?» — продолжал думать Шкодин. И вспомнил одну из бесед с начальником управления по совсем другому делу.
«Машинистка на интересующем разведку объекте — мечта шпиона, — говорил начальник управления. — Не каждый даже ответственный работник бывает так полно осведомлен о делах объекта, как нередко машинистка, поскольку она перепечатывает документацию».
По дороге в управление он мысленно разговаривал сам с собой: «Хайнц Видер? Немецкие товарищи охарактеризовали его как преданного делу Коммунистической партии Германии, вне подозрений. Евгений Константинов — молодой советский инженер, комсомолец. Но с тем и другим надо обстоятельно переговорить. Павел Земцев? Надо прояснить его политическое лицо. Ухтомская? Уточнить, имеет ли отношение к Ницше».
Шкодин обстоятельно доложил начальнику отдела Неугодову суть дела. А когда они, как говорится, утрясли все вопросы и наметили предложения, вместе направились к начальнику управления. Он их внимательно выслушал, как всегда, был лаконичен:
— Немедленно приступить к проверке Ницше. Важно не спугнуть его. Осторожно изучать всех лиц, которые так или иначе с ним связаны. Возможно, он сколачивает резидентуру. О всех существенных новостях по этому делу докладывать лично мне.
Участковый уполномоченный об Ухтомской рассказал:
«Ухтомская — красивая, представительная женщина. Муж ее князь. В гражданскую войну сбежал в Китай. Ухтомская работает конторщицей, проживает вместе с матерью — бывшей фрейлиной при царском дворе. По словам соседей, в последнее время у Ухтомской часто бывает инженер механического завода Ницше».
Проверка Павла Земцева показала, что он, будучи студентом Московского электротехнического института, занимался антисоветской агитацией и за это в 1934 году был лишен права проживания в столице.
Насчет Ухтомской у Шкодина не было определенного мнения. Быть может, просто амурные дела? И все. А вот то, что Ницше спелся с Земцевым, было более, чем вероятно.
Киевские чекисты сообщили, что Ницше Вильгельм Эрихович в составе австро-венгерской армии воевал с Россией, с 1915 по 1919 год находился в лагере военнопленных под Киевом, а затем до 1939 года жил в самом Киеве. Дважды — в 1935 и 1936 годах — ходатайствовал о приеме его в советское гражданство. В заключениях об отказе в его просьбе указывалось, что он по национальности не чех и не словак, как он пытался утверждать, а немец, но неизвестно почему скрывает это…
Внимательно прочитывая каждый документ дела, Шкодин наткнулся на справку о том, что Ницше в период нэпа имел в городе Киеве собственный электромеханический завод. В автобиографии, представленной дирекции Актюбинского завода, он об этом не упоминал. Ницше также в свое время находился в приятельских отношениях с установленным разведчиком германским консулом в Киеве Стефани. Они встречались на водной станции на Днепре, где стояла яхта консульства, вместе катались, устраивали пикники. Ницше часто посещал консульство. Когда в 1929 году Стефани был выдворен из Советского Союза и вместо него в Киев приехал Зоммер, Ницше и с ним установил знакомство.
«Директор Череута негодовал, — писал Шкодин в справке о результатах посещения завода, — его возмущению не было предела. Проект электростанции, составленный Ницше, трест забраковал. Фундамент для нового котла (старый вышел из строя по техническим причинам), возведенный по проекту Ницше, надо переделывать. Наступила зима. В цехах холодно. Рабочие жалуются. А Ницше рвется на нефтепромыслы… Не дает проходу. В общем Череута настроен гнать Ницше с завода, как говорится, «в три шеи».
Но гнать Ницше с завода «в три шеи» совсем не входило в планы Шкодина. Ницше мог уехать в Москву, связаться с германским консульством, получить там другие документы. И тогда ищи ветра в поле…
Директор механического завода Череута был отличным специалистом. Он, как многие незаурядные личности, имел странности. Он делил все человечество строго пополам: одна — технически мыслящая, вторая — просто так — люди.
С большим трудом удалось Шкодину уговорить директора пока не трогать Ницше. И все же Череута, недоумевая, заключил:
— Я считал, что вы поддержите меня, а вы, Александр Трофимович, предлагаете оставить его на заводе. Не понимаю, нет тут логики.
Да, Череута делил все человечество пополам. А то, что Ницше может оказаться шпионом-диверсантом, у него и в мыслях не было. Он просто считал его плохим инженером, хотя и кичившимся своей технической образованностью.