Глава 4. Роковые обстоятельства

Если чему-то суждено случиться,

это обязательно случится

***

Забыть о ситуации с Риварой я не могла, и причин тому оказалось как минимум две: Даниэль перестал посещать занятия и о себе недвусмысленно напомнили его "друзья". Меня встретили после занятий, не слишком любезно подняли за грудки и "мягко" предупредили — у нас неделя, больше Хайген ждать не намерен. Потом со мной будут разговаривать другие люди и совершенно иначе. На мой вопрос — не боятся ли они, что я кому-нибудь пожалуюсь, мне прилетел увесистый удар в живот, от которого потемнело в глазах. Тот же Хайген встряхнул меня и прошипел:

— Только попробуй, тварь, кому-нибудь сказать — и ни один хирург не соберет тебя заново. С меня хватит.

Меня бросили там же, некоторое время я еще сидела на земле, пытаясь отдышаться и прикинуть размер той свиньи, которую мне подкинул Ривара. В моей голове ей места не хватило.

Меня раздирали противоречивые чувства по поводу того, говорить Агеллару или нет. С одной стороны, он ни за что бы мне не отказал, но с другой стояли мои собственные моральные терзания. Я хоть и косвенно, но виновата в происходящем, и тренер может просто меня осудить. К тому же с этим ханаи все зашло слишком далеко. Сомневаюсь, что спор задумывался просто как обыкновенная шалость — увидев реакцию людей на употребление этого напитка и после слов Агеллара о возможных последствиях, я стала побаиваться истинных целей спорщиков. Кто-то наверняка употребляет ханаи и возможно даже сидит на нем, ради этого все и затевалось. Одного не пойму, как на это пошел Ривара — его тоже просто так не проведешь. Выходит, не так он умен, каким хочет казаться.

Утром я решила поискать Агеллара, чтобы расспросить на предмет внешних признаков, проявляющихся после употребления ханаи. В тренерской я его не нашла, посетила учебную часть, но там обнаружился только крестный. Он был без настроения и с крайне несчастным видом заполнял журнал.

— Агеллара не видел?

— У него собрание сегодня в штабе, просил передать, что его не будет до обеда, — все это Лагерра произнес, глядя вниз, но после этого отложил ручку и поднял голову. — Вот объясни мне, почему наш военный руководитель подошел ко мне сегодня утром и просил передать именно тебе, не проректору даже, что он будет некоторое время отсутствовать и у него будет выключен телефон?

— Э-эмм… — к этому вопросу я была совершенно не готова. — Я же занимаюсь у него. Может, подумал, что я буду его искать, поэтому и предупредил. А я, собственно, и искала.

Крестный сложил руки на груди. Жест этот к Лагерре в принципе малоприменим.

— Лианетта, я куратор твоей группы, не держи меня за дурака.

— Причем здесь это?

— Притом, что я заполняю итоговые ведомости. Твоя оценка по ОВЭУ уже давно стоит, не знаю, правда, как тебе это удалось, но тем не менее. Сомневаюсь, что ты настолько возлюбила эту дисциплину, чтобы продолжать на нее ходить даже после зачета.

Уши обожгло волной смущения, хотя стесняться, в общем-то, еще было нечего. Лагерра сжал губы.