Но теперь она твердо стояла на ногах.

Именно в этот момент Мария услышала шум поднимающегося лифта и поняла, что он вернулся. У нее остался лишь один шанс спасти себя и Лилиан.

Развязать или хотя бы ослабить веревки на руках и ногах оказалось невозможно.

Было слышно, как Грэг выходит из лифта. Благодаря мраморным статуям, загораживающим ее, он не мог увидеть Марию сразу. Она услышала, как он разговаривает с Лилиан, с каждым словом повышая голос.

Грэг сказал ей, что за ним следят, что полиция уже внизу. Но он кричал, что копы не успеют подняться наверх, чтобы спасти их. В ужасе Мария слушала его похвальбу о том, что рукопись настоящая, а потом он разрыдался:

— Я любил Марию…

Лилиан молила о пощаде:

— Пожалуйста, не надо… пожалуйста, не надо…

Снова послышался шум лифта.

«Это, должно быть, полиция, но пока кабина опустится и снова поднимется, будет слишком поздно».

Мария изловчилась и связанными руками схватила серебряный ларец. С замирающим сердцем она подкралась за мраморными статуями к дивану, благодарная лифту за его грохот, который не позволил Грэгу услышать ее приближение.

«Услышать меня он не может, но если поднимет голову, то нам обеим несдобровать», — подумала она, тихонько ступая по толстому ковру последние несколько шагов.

Пока Грэг наматывал на шею Лилиан удавку, Мария подняла серебряный ларец и со всей силой ударила им Грэга по голове. Удивленно застонав, тот рухнул на Лилиан и скатился на пол.

Несколько минут Мария стояла, опершись на диван, чтобы не упасть, и все еще крепко вцепившись в ларец. Наконец, поставив его на спинку дивана, она достала рукопись. Держа ее лишь кончиками пальцев, распухших от тугой веревки на запястьях, прильнула к ней губами.

Именно это и увидел Ричард, когда лифт остановился. Двое детективов подбежали к Грэгу, который пытался подняться на ноги, третий — к Лилиан и снял с ее шеи удавку.

— Теперь все в порядке, — сказал он ей. — Все кончено. Вы в безопасности.

Мария смогла слабо улыбнуться подбежавшему к ней Ричарду. Мгновенно сообразив, что в руках у нее священная рукопись, тот осторожно взял артефакт, положил на стол и обнял Марию.

— Не надеялся увидеть тебя снова, — сказал он дрожащим голосом.

Покой, не поддающийся пониманию, заполнил все существо Марии. Она спасла рукопись и тем самым — она знала, — наконец достигла примирения с отцом.