– Пора, владетель.

Дрин никогда особенно не любил Балака. Тот был слишком груб и нетерпелив. В его манерах не было никакой утонченности. Но работу свою он выполнял тщательно и эффективно, и это было куда более существенно, чем любые личные предпочтения владетеля.

– Мы вышли на орбиту? – спросил Дрин.

– Так точно.

– А группа захвата?

– В сборе и ожидает ваших указаний, – ответил Балак.

Тщателен и эффективен, все так. Дрин одобрительно кивнул.

– Оптимальное время для транспортировки через шестнадцать минут, – продолжал Балак. – Желает ли владетель лично руководить операцией?

Дрин поискал глаза своего первого помощника. Не слишком ли много в

этих глазах было амбиции? Чрезмерного стремления к продвижению?

Ему нужно будет приглядеть за другом своим Балаком.

– Конечно, – ответил Дрин. И затем, более резко, – Как обычно.

Балак склонил голову.

– Как пожелаете, владетель.

Конечно, как пожелаю, подумал Дрин, подавая знак слуге. Тот тут же пересек комнату и открыл затейливо украшенный сундук владетеля. Выбрав более богатую из двух полевых туник Дрина, голубого цвета, он осторожно перекинул ее через руку и поднес хозяину, который уже стаскивал с себя свою шелковую одежду, которую носил на корабле.

Сбросив это одеяние на пол, Дрин натянул парчовую тунику. Он терпеть ее не мог, потому что она натирала кожу. Но так и должно быть, подумал он. Никто не должен чувствовать себя комфортабельно по ходу экспедиции; это приведет к расхлябанности, а расхлябанность – к провалу. Нет, подумал он, куда лучше чувствовать себя некомфортно – и настороже.

Дрин все еще был занят своими философствованиями, когда слуга покончил с последней из застежек спереди туники. Удостоверившись, что одеяние хорошо сидит, слуга нагнулся, чтобы подобрать корабельную хламиду и вернулся к сундуку, чтобы убрать ее. Было плохой приметой чистить ее до возвращения ее хозяина из экспедиции; Дрин слышал истории о слугах, которые расплачивались жизнью за подобный проступок.

Повернувшись к своей оружейной, Дрин вытянул секцию, в которой хранились его дизрапторы. Вынув один, он удостоверился, что тот был полностью заряжен. Удовлетворенный, он сунул его в карман-кобуру, предусмотренную в тунике. Затем он закрыл секцию и открыл стеклянные дверцы, за которыми на красном бархате хранились его кинжалы.

Будучи достаточно влиятельным корсаром, он имел неплохой выбор кинжалов. Некоторое время поколебавшись, – он не желал отнестись легкомысленно ни к одной составляющей экспедиции, – он наконец выбрал пару, которая была ему пожалована в связи с настоящей экспедицией. Не то чтобы эти были его любимые; он отдавал предпочтение старым кинжалам, которые хранились в его кабинете, кинжалам, которые он носил во время злосчастного провала десять лет назад.

Но он никогда больше не будет носить их, несмотря на их красоту. Менее всего он нуждался в в напоминаниях о прошлых неудачах.