Воронцов взял стакан и отсалютовал им остальным.

— Ваше здоровье!

День прошел привычно, праздно. Группы вольцев выходили в город, убили несколько темных тварей, пристрелили проклятого, пограбили пару домов, вернулись без потерь. Константин же провел почти весь день на верхней палубе, наслаждаясь пока еще хорошей погодой, осеннее солнце грело слабо, подул стылый ветер. Ведуны заверяли, что скоро он принесет с собой низкие свинцовые тучи, из которых несколько недель будет накрапывать мерзкий холодный дождь. И хорошо бы успеть до этого времени закончить здесь дела.

К вечеру стало ясно, что Лада переоценила свои силы. Каждая руна, которую она резала, давалась ей тяжелее предыдущей. Она была вымотана, и просто не могла продолжать, ей осталось всего закончить два рунных круга и две цепочки. Если нигде не ошиблась, все получится, и можно будет призвать хранителя, а затем выбить тьму из проклятого. Хоть тот и не доставлял проблем, но все равно находиться рядом с ним было тяжело. Даже Орислав не представлял возможности подобных, самый старый разумный проклятый, с которым волхв общался, был заражен тьмой всего восемь лет, а этому больше полувека.

Воронцов вычистил трубку, и ветер унес сожженный табак. Юлия пристально посмотрела ему в глаза, она не одобряла его затею, но отговорить не смогла. Спустившись на вторую палубу, Константин отправился на кухню.

— Микита, все готово?

— Да, Ваше сиятельство, — ответил парень, выставляя на стол артефактный термос с кофе и короб с бутербродами. — Куда вы, на ночь глядя, собрались? — робея, спросил кок «Великолепной рыси».

— Да есть у меня дело одно, — прокомментировал Воронцов и, забрав провиант, направился в каюту, где возле двери стоял готовый к выходу рюкзак.

Закинув на плечо карабин, он покинул каюту и спустился на нижнюю палубу. Юлия стояла у входа и нервно крутила в руках искру. Рядом с ней стоял Тихомир, он не одобрял затею боярина, но переспорить не смог. Константин кивнул и вступил на трап, никто ничего не говорил, просто супруга молча шла рядом, сотник же следовал на пару шагов позади. Так они дошли до барьера. Два вольца открыли проход в проволочном заграждении, а ведун снял кусок защиты.

— Тихомир, не вздумай никого за мной посылать. Если что, я сам свяжусь с тобой.

— Да, Ваше сиятельство, — с поклоном, чтобы скрыть недовольство, произнес гвардеец. — Позволено ли мне будет сказать?

Константин кивнул.

— Говори, хотя я все уже слышал.

— Стоит ли так рисковать? На вас ответственность лежит, а случится что, кто кроме вас сможет призвать хранителя, а затем и князя? Не имеете вы права так рисковать. Что вам с этих теней из дворца? К нам они не приближаются. Ну, выпили они вчера отряд мародеров, и что с того? Вас они не видят, но вдруг что изменилось? Я не напоминаю, у вас жена молодая и ответственность за род… Не гневайтесь, Ваше сиятельство, но я знаю, что вы предпочитаете правду слышать, а не лесть.

— Милый, прислушайся к сотнику, он дело говорит.

Константин задумался, все это он уже слышал и от Радима, и от Орислава с Юлией, и вот теперь Тихомир против него выступил. Может, правы они и это ребячество? Ему ведь просто скучно, последние дни ничего не происходит, с того момента, как славы разогнали черных. Только вот как теперь поступить? Конечно, кроме приближенных никто не знает, куда он собрался, и если внять голосу разума, сейчас самое время отыграть.

— Правы вы, — глядя, как светлеют лица у Юлии с Тихомиром, признался Константин, — нечего мне туда лезть, пока что, скучно просто стало. Ладно, вертаемся в зад, никому ни слова всем скажите, что я сам передумал.

Юлия радостно кинулась ему на шею и поцеловала.

Тихомир склонился в поклоне, но Воронцов почувствовал, как тот гордится собой. Не каждому дано переупрямить боярина, у него вышло.

— Кстати, а что ты там про мародеров говорил? — когда они уже возвращались к леткору, спросил Константин у сотника.