— Нет еще, идем. И я понимаю, что это риск, мы ограничим его в передвижениях. Все время до ритуала он проведет в отдельной каюте с подавителями. Насколько я знаю, ловчие используют их, чтобы ограничить возможности тьмы.

— Пусть так, я свое слово сказал.

— Хорошо, это будет интересно. Отдыхай, надеюсь, больше не побеспокою.

— И я надеюсь, — отозвался волхв и разорвал связь.

Воронцов убрал от виска мыслеглас и посмотрел на проклятого, который спокойно стоял перед ним в двух шагах.

— Ну что ж, Орислав дал добро, он попробует помочь тебе. Я даю слово, что тебе не причинят вреда, если ты не атакуешь или еще каким способом не навредишь тем, кто со мной, и нашему делу. Но все время в лагере ты проведешь в подавителях, не покидая отдельную каюту.

— Спасибо, — с облегчением выдохнул проклятый. — Даю слово, и понимаю, что мера предосторожности вполне оправдана. И вот еще, то, что ты ищешь, находится в пятистах метрах восточнее. Я с тобой не пойду, и присоединюсь к вам, когда ты будешь возвращаться к своему лагерю.

— Наверное, так будет лучше, — согласился с ним Константин, — не стоит нервировать моих людей.

Черный кивнул и, попятившись, скрылся в дверях ближайшего дома.

Константин развернулся и направился к гвардейцем и вольцам, которые взирали на него с восхищением. Оно и понятно, он в очередной раз совершил то, что для них было за гранью восприятия.

— Все слышал? — спросил он у Тихомира.

— Да, Ваше сиятельство, кроме пары фраз.

— Ну, тогда двинули дальше, нужно торопиться, мы по проклятой столице, как по променаду прогуливаемся.

— Да уж, не ожидал я, Константин Андреевич, что прогулка выдастся настолько спокойной, — согласился сотник и отдал приказ начать движение.

— Не сглазь, не верю я, что тысячи тварей, что еще несколько часов назад нас почти раздавили, исчезли бесследно. Они должны быть где-то здесь.

Пройдя метров сто по центральной улице, отряд свернул во дворы, а вскоре вышел к границе между городскими кварталами и начинающейся промзоной.

Место, где сверкало, обнаружили без труда, выжженный внутренний двор какого-то производства, лысая земля, оплавленный камень мостовой, спекшиеся тела десятков нелюдей. Часть длинного двухэтажного цеха была разрушена, хотя это был неверный термин, середина просто испарилась, а куски стен имели форму окружности, словно огромный шар на них налетел.

Айгал, который по совместительству был еще и трофейщиком, присел рядом с обугленным костяком и поднял сферу тьмы.

— Вот, Ваше сиятельство, и я отсюда еще одну вижу.

Константин кивнул, забирая трофей по праву, все, что найдут его гвардейцы, отходит к нему, а он уж сам распределяет трофеи между ними, если изволит, конечно.