— Любава, я понимаю, тебе пришлось многое пережить, — странной интонацией начала говорить Настасья. — На многое пришлось пойти и многим пожертвовать, дабы достать планы…

— Которые оказались просто приманкой и дезинформацией для нас, — мрачно прерываю ее, не совсем понимая, о чем она говорит.

— Я понимаю, но и у нас не глупые люди сидят. О падении Ледвиги мы узнали ещё два месяца назад, в день свержения предыдущего Хана. Думаю, генералы догадались о подмене, и готовят решающий удар. Не все ещё потеряно, помни об этом, как и о сестрах. Что бы ни сделал с тобой тот монстр, он поплатится за это. Я обещаю тебе.

Только теперь понимаю ее интонацию, о чем она вообще говорит. Настасья думает, что монстр надо мной надругался. Могу понять с чего она это взяла и ее неприкрытое сочувствие, но не могу понять свои чувства. Я не чувствую себя той, над которой чуть не надругались. Я не жертва, скорее та, что чуть не сделала роковую ошибку.

— Все что я хочу, это быть с сестренками, — предлагаю устало с гнетущим чувством отвращения к самой себе. — Насть, давай просто вернемся домой?

— Если этот дом ещё есть, хохотушка, — подхватывает мой настрой магесса, скорее всего, как и я, мысленно вспоминая родные края.

— Хохотушка? — рассеянно переспрашиваю ее.

Думать о том, как там мои родные и имеют ли что поесть и крышу над головой слишком тяжело, сразу одолевают переживания.

— Сколько тебя помню, ты все время смеялась, что бы ни случилось, — слышу, как подруга улыбается с легким вздохом. — Как у тебя так получается, не сдаваться, даже когда дела совсем плохи?

— Отец говорил, что это все из-за моей глупости, — так же улыбаюсь, подперев подбородок коленьями.

— Признаюсь, я, тоже раньше разделяла его точку зрения, — засмеялась она. — Побывав на войне, увидев всю ту черноту, что есть в мире, теряешь способность верить в лучшее. Ты ее не потеряла, в этом, пожалуй, твоя самая большая проблема. Людям нельзя доверять, никому и никогда.

Последняя фраза с намеком, так что невольно съёжилась. Что она там себе надумала? То я с монстром спелась? Так и знала, стоило все рассказать, и она бы сразу решила, что я переметнулась.

— А я и не доверяю, — чуть насупилась, — просто предпочитаю надеяться на лучшее и не отчаиваться — это разные вещи.

— Да, немного надежды нам бы не помешало, — соглашается Настасья, звякнув кандалами.

— Так мы сможем выбраться отсюда сегодня? — перевожу тему разговора на более насущную.

— От меня это не зависит, — мрачно отвечает мне она, а затем замолкает от скрипа двери в подземелье.

Кто-то спустился к нам, выглянув, увидела двоих — Айгуль с небольшим серебреным подносом в руках и Маратика, идущего за ней следом. Вторая жена монстра подошла к моей камере и после заминки поклонилась мне, чуть не выронив с подноса небольшую тарелочку, но разлив воду из нее на поднос. Заместитель подошел так же к моей камере, и открыл ее большим старым ключом, после чего бросил в меня сапогами. Возможно, я бы в другой момент и обиделась на него, но это были мои сапоги! Те самые, которые после этих ужасных тапочек, я и не верила, что увижу.

— Хатун, — неловко позвала Айгуль, пока я от радости чуть ли не запрыгала, тут же надевая сапоги на ноги. — Госпожа, как ваша рука, болит еще? Может сначала перевязать руку?

Моя радость от обуви исчезает, за то возникает подозрение и вопрос, откуда она знает о руке? Так, не хватало ещё снова взывать к своей гениальной теории о связи с монстром. Синяк, может, увидела просто?

— Зачем она здесь? — спрашиваю у Маратика, который на удивление мрачен и молчалив.