Так что же такое современная семья? Мы не знаем. Исследователи ломают над этим вопросом голову и даже пишут статьи с говорящими названиями ("А есть ли семья?" Collier, Rosaldo, Yanagisako, 1982), в которых приходят к выводу, что "семья" не является конкретной "вещью", которая удовлетворяет конкретные "потребности", а оказывается лишь своеобразной идеологической конструкцией, управляющей нашим целеполаганием и поведением (p. 79).
Если сравнивать современную семью с тем, что мы называем семьёй в прежние эпохи, можно видеть, как мало общего между этими объединениями людей — слишком уж основательно поменялась их структура и функции. Поэтому социологи предлагают давать современной семье наиболее расширенное определение: семья — это ячейка общества, состоящая из людей, которые поддерживают друг друга одним или несколькими способами, например социально, экономически или психологически (любовь, забота, привязанность), либо члены которой отождествляются друг с другом как поддерживающая ячейка (Томпсон, Пристли, 1998, с. 162). Причём экономическая поддержка не гарантирует поддержку психологическую, и наоборот. С другой стороны, справедливо отмечено, что
Означает ли это, что в будущем семья исчезнет? Нет, потому что мы не знаем, чему именно исчезать. Но к этому вопросу мы ещё вернёмся в заключении, а пока лишь зададимся вопросом: как исторически возникло то, что мы склонны называть "семьёй"? В современной антропологии широко представлено мнение, что семья начинается с брака: именно это объединение мужчины и женщины порождает потомство, то есть само родство начинается с брака. Но если брать наших ближайших родственников среди обезьян, то найти что-то схожее с привычным нам браком и семьёй у них невозможно. Так как же тогда у человека возникли представления о родстве и как возник брак — этот неопределяемый союз мужчины и женщины? И почему ничего такого нет у других обезьян, кроме Homo sapiens? Какие уникальные события послужили тому причиной?
Дальше будет предложена реконструкция тех событий с привлечением многочисленных данных современных антропологии и приматологии, причём таких данных, которые в классических (популярных) реконструкциях часто остаются проигнорированными, что непременно ведёт к неполноценной и неубедительной картине прошлого. Мы попробуем выяснить, почему однажды возникли гендер, мужское господство, брак и супружеская семья. И именно в таком порядке.
Но сначала необходимо затронуть тему, без которой раскрытие этих вопросов невозможно: это тема женской сексуальности. Дело в том, что наиболее популярные гипотезы рождения брака и семьи делают акцент на сексуальности древнего человека. Одни такие гипотезы полагают, что сексуально гиперактивные мужчины постоянно искали контакта с сексуально умеренными женщинами, из-за чего между первыми случались стычки, что вело к разобщению группы — так древний человек приходит к моногамии, то есть своеобразный общественный договор, по которому каждому мужчине принадлежит одна женщина. Несколько иначе тему сексуальности используют в гипотезах, где древняя женщина вдруг стала нуждаться в мужской поддержке по уходу за потомством и для этого, ловко используя потребности сексуально гиперактивного мужчины, стала удерживать его рядом с собой, гарантируя ему (и только ему) регулярный секс.
В действительности же, как будет показано дальше, учёт массива данных приматологии, антропологии, физиологии и психологии даёт совсем другую картину: женская сексуальность у приматов (включая человека) никогда не была слабее мужской, но, судя по всему, даже сильнее. Поэтому значительная доля гипотез о рождении брака и семьи сразу оказывается неактуальной. Как увидим, сексуальность не только никогда не лежала в основе брака, но даже мешала ему — за что, в общем-то, человеческой культурой и была заклеймена (особенно сексуальность женская).
Глава 3. Миф женской сексуальности
Интересная выдалась неделя. Друг поделился сокрушительной новостью: впервые зарегистрировавшись в Tinder, он встретился с девушкой, которая сходу и прямо сказала, что он не годится. Не годится? Но для чего?
Для регулярных занятий сексом. Так прямо и сказала.
— Без обид, — улыбнулась девчонка, допивая кофе.
Мой друг сокрушался, повествуя об этом инциденте:
— Как так?! Неужто сейчас поколение такое пошло?! — И дальше удивлённое: — Неужто им только секс нужен?
Я смеялся и говорил, что именно сейчас всё встаёт на свои места. Всё именно так, как и должно быть.
Всего через несколько дней уже другой приятель делился личной трагедией: 17-летняя девчушка, очень ему нравившаяся и регулярно одаривавшая его вниманием, в какой-то момент прямо завела речь о сексе. И на его неожиданно смелое предложение провести время вместе легко ответила согласием.
— Как так? — сокрушался мой друг. — Неужели всё так просто сейчас?!
— Всё именно так, как и должно быть, — снова смеялся я.
Весь нюанс в том, что этим моим друзьям уже ближе к сорока. И они только сейчас начинают понимать, как всё обстоит на самом деле.
Предыстория всего этого давняя. Начну по порядку.
Когда в молодые годы я только начал активно встречаться с девчонками и завязывать с ними хорошие дружеские отношения, для меня оказалось удивительным слышать некоторые их признания. Главным откровением для меня стало, что они тоже хотят секса. Да, именно так: девчонки тоже хотят секса. Да порой так хотят, что, со слов некоторых,
Тогда это действительно не укладывалось в моей голове: ведь я был выращен в культуре, где миллиардом косвенных путей утверждалось, что секса хотят мужчины, а женщины к нему в целом спокойны или даже вовсе «терпят» его. Только при таком раскладе ведь и можно было понять, почему именно женщины, а не мужчины, могут брать плату за секс. Помню, как ещё в юности мой старший брат (большой любимец женщин, кстати) возмущался по поводу этого вопроса, а для меня же ответ (в силу неопытности и наивности) был очевидным: потому что секса хотят только мужчины. Тогда это казалось логичным объяснением. Ведь вся наша культура была буквально напичкана указаниями на то, что мужчины одержимы сексом, только о нём и думают.