– Угу.

Мужика этого Мишка раньше тут не видел, видать, пришел после его ухода. Плохо это, или хорошо, Горшок пока еще не решил.

– Твой кот тут шухер навел?

– Мой, Мультик.

– Хорошо, что у тебя кот, ты не один.

– А ты один? – сказал и тут же пожалел об этом: вот черт за язык дернул! Лезешь в душу грязными лапами!

Но Сугроб ничего, не обиделся, и даже ответил.

– Не один. Жена есть, русская. Дети, взрослые уже. Не тут, не на этой станции. Воюют, солдаты. Жена умрет, буду один.

Мужчина говорил спокойно, без эмоций. А Мишке вдруг стало так тоскливо…

– Болеет жена?

– Сильно болеет.

Они помолчали. Потом мужик опять заговорил.

– Меня Сухроб зовут.

– Я Мишка. Горшков. Горшок.

– Ты про Петроградскую правду говорил?

Горшок замялся.

– Почти. Вообще они нормальные. Меня не обижали. Только пунктик у них на кактус этот.

– А как же жертвоприношения?

– Не, тут я наврал.

Почему-то Мишка решил не говорить Сухробу правду.