Эндшпиль

Монотонный чавкающий звук, издаваемый винтом чоппера, врезался в мозг уже привычно, становясь лишь фоном к окружающей обстановке. Привык за время пути. Разговаривать при таком звуковом сопровождении само собой было абсолютно невозможно, так что пришлось обходиться без этого, традиционного в любой дороге, хоть наземной, хоть воздушной, развлечения. Честно говоря, не очень-то и хотелось. Сегодня группа «мистааравим» выдвигалась на особую задачу. Такого в их практике еще не было. Можно даже сказать, что они собирались сыграть совсем на новом уровне. Если раньше им приходилось работать фактически внутри своей страны, на так или иначе подконтрольной Израилю территории, с возможностью немедленной силовой подстраховки их действий, с продуманной, обеспеченной всей мощью Армии Обороны Израиля эвакуацией, то сейчас они летели в полнейшую неизвестность. За иллюминатором плыла ночь и чужая земля. Земля иностранного государства. Так что они фактически являлись сейчас просто диверсантами, безликими жертвенными пешками в игре нескольких стран, пешками, которые без колебаний будут отданы на заклание при малейшей ошибке, или если просто не повезет.

Под пятнистым брюхом вертушки была Сирия. И если в расчеты штабных теоретиков, планировавших переброс, вкралась хоть маленькая неточность… Если неизвестным агентами разведки не удалось именно на этом участке границы на несколько часов вывести из строя следящие системы сирийской ПВО… То возможно две неповоротливые вертушки, превратившиеся на экране радара в яркие точки уже сопровождает прищуренный взгляд араба, готового вжать кнопку «Пуск», отправляя им навстречу зенитную ракету. Однако, чему быть, того не миновать, что толку волноваться о чужих ошибках, когда уже через несколько минут представится отличная возможность наделать своих?

Шварцман оглядел сидящих напротив бойцов спецподразделения «Сайерет МАТКАЛ», аналога российского ГРУ. Некоторым образом его бывшие коллеги. Отборные боевики-терминаторы, каждый из которых был способен в одиночку справиться чуть ли не со взводом противников, демонстрировали безразличное спокойствие. Кто-то дремал, кто-то смотрел в иллюминаторы, двое, хохоча, играли на пальцах в какую-то детскую игру. Ну, прямо как самые обычные мальчишки! С виду никогда не подумаешь, что уже через несколько минут этим людям, возможно, предстоит тяжелый бой на территории чужой страны. Это уже не железные нервы, это просто какой-то сверхпрочный титановый сплав!

Оглянувшись на своих товарищей, Шварцман с удовлетворением отметил, что эти двое отнюдь не столь же беспечны, сколь армейские супермены. И Мотя, и Айзек заметно нервничали. Мотя беспрестанно шевелил губами, будто молился, а Айзек все никак мог найти, чем же занять руки и, то и дело расстегивал и застегивал широкие клапана карманов непривычной сирийской военной формы без знаков различия, в которую были одеты все трое. Глядя на волнение друзей, Шварцман неожиданно для себя успокоился. Поняв, что вовсе не он один здесь такой паникер, что другие тоже волнуются и боятся предстоящего, он вдруг почувствовал, как все его существо затопил равнодушный покой, отдающий слегка фатализмом. Делай, что должно, и пусть свершится то, чему суждено. Букашкой пришел ты в этот мир, и не в силах твоих изменить записи, сделанные задолго до твоего рождения чужой рукой на скрижалях судьбы.