— Ой, еще неизвестно чего они там целыми днями в лесах делают, — не сдавалась генеральша. — Может эти, как их, порнофильмы снимают, вот их потом на девок-то и не тянет. А может это вообще секта какая-нибудь, сатанисты, дьяволу поклоняются!

Порнофильмы это конечно вряд ли, а вот насчет секты вполне может быть, уж больно порядки у них жесткие, как раз фанатам-сектантам впору. И ведь не проверишь никак! А интересно, прямо жуть! Вот разве что проследить за ними потихоньку. Ага, проследить, а ну как заметят, что потом говорить? А что собственно говорить! Здесь земля, слава богу, пока что не купленная, куда хочу туда и иду! Кто мне по лесу гулять запретить может?! Кому я тут чего объяснять должен?! На том и порешили… Только страшновато как-то все равно. А ну как, действительно это бандиты какие-нибудь окажутся, или террористы… Опасно это все как-то. Но уж больно любопытно! Любопытно, но опасно… Значит мужчина должен идти. Всяческие опасности это по мужской части. Вот любопытство, это да, по женской, а опасности, нет, по мужской. Мужчина в распоряжении «женсовета» был лишь один.

Генерал долго отнекивался, то ссылался на разыгравшийся не ко времени ревматизм, то на общую не солидность предлагаемой авантюры, но куда ж ты денешься, будучи в окружении почти десятка изнывающих от любопытства баб. Как говорится, чего хочет женщина, того хочет бог… На четвертый день общими усилиями уломали.

— Ты осторожнее там, старый, только одним глазком глянь и назад, — напутствовала Юрия Ивановича жена. — Мало ли там чего, на самом-то деле…

— Может того, не ходить, — осторожно предложил генерал, но наткнувшись на убийственный взгляд супруги, лишь жалостливо закряхтел, шаркая ногами в мягких кроссовках. — Ладно, ладно… Шучу я, шучу… Что ты сразу-то?

Против ожидания в лесу генералу даже понравилось, чистый напоенный душистым запахом смолы и хвои воздух был так сладок и насыщен кислородом, что казалось, просто врывался живительной струей в сморщенные стариковские легкие, расправляя их, наполняя кровь давно забытым ощущением молодой силы. Шагалось легко, ноги тонули в мягкой подушке из мха и опавшей хвои, пружиня и приятно переваливаясь. В воздухе звенели вездесущие комары, но это отчего-то вовсе не портило настроения. Темные стволы вековых елей, казались замершими вдоль тропинки в дозоре сказочными великанами, а сквозь косматые шапки их развесистых лап весело подмигивало теплое августовской солнце. Настроение было бодрым, хотелось заорать во все горло что-нибудь лихое, или запеть какую-нибудь разудалую песню. Генерал даже откашлялся смущенно, искренне удивленный таким мальчишеским желанием. Одернул себя, в конце концов, он здесь не на прогулке, а практически в разведывательном дозоре, или даже поиске. Так что и вести себя нужно соответственно соблюдая все возможные меры предосторожности и не терять бдительности, а то так недолго и упустить тех, кого он отправился выслеживать.

Оказалось, однако, что по этому поводу Юрий Иванович волновался совершенно напрасно. Спортсменов удалось обнаружить неожиданно легко. Услышал он их даже раньше, чем увидел. Когда в первый раз до него докатился сквозь пение невидимых лесных птах и мерный шум деревьев под легким ветерком, слаженный полурык, полувскрик, он не сообразил, что бы это могло быть. Но странные звуки повторялись раз за разом и вскоре генерал уже отчетливо различал, что это кричат в несколько глоток люди. Он припомнил, что примерно такие же звуки слышал как-то в борцовском зале, когда приезжал забирать внука с тренировки, так кричали, высвобождая взрывную энергию броска юные дзюдоисты, обрушивая противников на татами. «Странно, эти вроде бы не борцы, а вообще многоборцы…, - недоуменно пожал плечами Юрий Иванович. — Ладно, чего там гадать, надо подойти поближе, там все и увижу». По мере приближения к месту тренировки, крики становились все громче и яростнее, проскальзывали в них даже нотки злобного звериного рычания. Часто в общую какофонию вплетался резкий командный голос седого тренера, дававшего какие-то указания. Наконец генерал их увидел. Раздвинув пушистые ветви неизвестного ему кустарника, Юрий Иванович обозрел открывшуюся ему просторную поляну и обомлел. Надо сказать, было от чего.

На поросшей мягкой травой лесной прогалине замерли в три ряда построенные в шахматном порядке спортсмены. Каждый сжимал в руках автомат Калашникова с примкнутым штыком. Стоящий прямо перед ними седой что-то резко выкрикнул, и десятка спортсменов с синхронным ревом пырнула штыками воздух. Седой придирчиво осмотрел застывшие в конечной точке выпада фигуры, прошел между рядами, у кого-то что-то поправил, некоторым сделал замечания. Вновь встал перед строем выкрикнув следующую команду. В ответ последовал грозный атакующий рык десятка глоток и размашистый удар прикладом по невидимому врагу. И снова, застывшие, будто в детской игре «Замри» фигуры, неторопливый обход, правки, коррекция стоек… И так раз за разом. Юрий Иванович не мог впоследствии вспомнить, как долго он простоял за кустом с отвалившейся челюстью, наблюдая за странными упражнениями многоборцев. Да каких к чертям многоборцев, сейчас ему было уже абсолютно ясно, что он наблюдает не что иное, как самую обычную тренировку по армейскому рукопашному бою. А армейская рукопашка в ее боевом исполнении, как известно, предмет весьма специфический, к спорту имеющий лишь очень приближенное отношение и уж многоборцам всяко не нужный. «Что же это такое? Кто же это такие? — холодея от догадок одна страшнее другой напряженно размышлял генерал. — А оружие у них откуда? Не было ведь раньше…»

И неожиданно он получил исчерпывающий ответ на все свои вопросы. Взрыкнув на мощной пониженной передаче на лесную прогалину неожиданно выкатилась грузопассажирская «газель». Седой подал очередную команду, и спортсмены дисциплинированно построились в две шеренги, опустив к ноге автоматы. Хлопнула пассажирская дверь машины, и на землю спрыгнул облаченный в пятнистый комбинезон сухопарый мужчина в лихо заломленном черном берете без эмблемы на голове. Седой подскочил к нему, щелкнул каблуками, вытянулся рапортуя. Сухопарый, похлопал его по плечу, протянул для пожатия руку и направился к застывшим, будто статуи с оружием в руках «спортсменам».

— Слава России! — взлетела в нацистском приветствии рука вновь прибывшего.

— Слав России! — слаженно грохнул строй.

Генерал охнул, схватившись за сердце, завозился, выбираясь из кустов и не чуя под собой ног, не разбирая дороги, затрусил тяжелой рысцой обратно.

— Это фашисты, ты понимаешь? Самые настоящие фашисты, я сам лично видел! — полчаса спустя брызгал слюной от избытка чувств он в мобильный телефон. — Их надо арестовать немедленно! Они опасны! У них оружие! Ты уж там поспеши, подключи контрразведку, ФСБ, кого там еще?! Хорошо, жду, хорошо!

Моложавый генерал в просторном кабинете министерства, тяжело выдохнув, откинулся на высокую спинку удобного офисного кресла.

— Достал уже старый пердун! — с чувством произнес он вслух. — Чего только не придумает, лишь бы в следующий раз отправили отдыхать куда-нибудь на моря! Надо же, фашисты у него в доме отдыха! Телевизора обсмотрелся, что ли!

Вовка ловко и мощно ударил штыком в укрепленный на специальной переносной стойке набитый соломой манекен. Прямо в сердце, под жирную, надпись сделанную краской: «ЖИД». Да, по сравнению с тем, чем занимались здесь, жалкие подвиги бригады скинов действительно смотрелись не более чем мелким хулиганством. Здесь учили не бить инородцев, здесь учили убивать. Убивать быстро и эффективно, безжалостно и умело. Потому что в этой войне никому нет пощады, потому что в смертельной схватке сошлись не армии, даже не страны, битва шла между людьми и зверями, представителями античеловечества, решившего уничтожить последний оплот арийской расы. А потому «во всеоружии духа и тела ублюдкам, мы уступать не должны!» Сильным рывком он освободил застрявший в чучеле штык, автоматически принимая после удара защитную позицию. Навыки, которые умело вырабатывал в них седой инструктор, намертво въедались в юношеский мозг. Но гораздо страшнее было то, что кроме них в сознание курсантов выплескивался мощный вал человеконенавистнической идеологии предельно радикального агрессивного национализма. Столь притягательного для незрелых человеческих сердец. Ведь это так приятно осознавать себя представителем высшей расы, разве нет?