— Сука! — побелевшими губами еле выговорил Волк, с ненавистью глядя на напарника.

— Мне это уже говорили, — ухмыльнулся Фашист, спокойно выдерживая его взгляд.

— Да я тебя! — все-таки не сдержавшись, замахнулся Волк.

— Не стоит, — холодно прервал его Фашист. — Сиди спокойно, дядя Женя!

Он чуть-чуть подался назад, и Волк увидел глядящее ему в живот пистолетное дуло. Пистолет Фашист держал в левой руке, но наемник прекрасно знал, что его напарник одинаково ловко умеет стрелять обеими.

— Сядь и успокойся, — в голосе ясно прорезалась жесткая непререкаемая сталь. — Все уже сделано. Потом еще благодарить меня будешь.

— Сука, — уже не в запале, а спокойно и рассудительно повторил Волк, бессильно откидываясь в мягком кресле.

— Я знаю, — согласился с ним Фашист. — А теперь отдыхай…

Следующие два часа прошли в напряженном молчании. Фашист делал вид, что дремлет, но его нарочито расслабленная поза уже не могла никого обмануть. Волк тупо смотрел в лобовое стекло. Ни чувств, ни мыслей больше не было, одно тупое безразличие, в конце концов он сделал все что только мог, чтобы избежать лишних жертв и не его вина, если что-то пошло не так, как хотелось бы.

Взрыв раздался точно в восемь утра, так, как и планировал Фашист. Солнце уже стояло достаточно высоко над горизонтом, заливая деревню впереди яркими лучами. На фоне этого освещения саму вспышку они не увидели, просто один из многоквартирных домов в центре этажной застройки, вдруг словно вспух изнутри, на мгновение поднялся в воздух, отрываясь от земли, а потом осел вниз, осыпавшись тяжелыми обломками.

— Ну, вот и все, понеслась душа в рай, — шепотом прокомментировал Фашист. — Теперь поехали, посмотрим.

Волк не ответил, напряженно глядя перед собой, в душе бушевала такая ненависть, что он едва сдерживался, чтобы не кинуться душить обманувшего его напарника. Только то во всех отношениях справедливое соображение, что этим уже ничего не изменишь, останавливало его от немедленных действий.

Машину из осторожности бросили, не доезжая нескольких кварталов, дальше пошли пешком, с трудом лавируя в бегущей в том же направлении толпе ливанцев. Даже отсюда были слышны душераздирающие крики женщин, и тревожный вой сирен полицейских и пожарных машин. К самому месту происшествия вплотную подойти не удалось, вокруг бушевал настоящий людской водоворот. Кто-то бежал вперед, кто-то назад, кого-то тащили на носилках… Истошно голосила упав на колени закутанная в черное женщина… Перед глазами Волка все сливалось в пеструю орущую круговерть, он шел будто во сне, в голове нарастая пульсировал огненный шар боли, вспыхивали под веками огненные круги. Толпа буквально несла его, закручивая в своем водовороте, и неожиданно выкинула прямо к развалинам, к тяжелым бетонным плитам, наваленным друг на друга. Прямо под ногами мелькнули обрушившиеся балки, какой-то мусор и щебень.

Словно что-то толкнуло его, заставило опустить взгляд. Совсем рядом с ботинком наемника из-под тяжелой плиты торчала обнаженная детская рука. По покрытому серой грязью локтю, неторопливо стекала, смешиваясь с цементной пылью густая темная кровь, пальцы судорожно сжимались в маленький кулачок. Показалось на миг, что он слышит, долетевший из-под каменной толщи тихий стон и судорожные постепенно затухающие удары маленького сердечка задавленного ребенка. Волк знал, что этого не могло быть, что в окружающем гаме, шуме множества голосов, он никак не мог разобрать этих звуков, но все равно слышал их. Слышал, как трепыхается, все реже и реже, из последних сил борющееся сердце. Удар, еще удар, еще… И тишина, мертвая, давящая… Все… Оборвалась еще одна жизнь. Закружившаяся голова, заставила его пошатнуться, подогнулись вдруг ослабевшие ноги. Перед глазами мелькнуло склонившееся над ним лицо Фашиста. Вспыхнувшая огнем в груди ненависть на секунду вырвала его из цепких объятий накатывающей черноты обморока.

— Убийца! — хрипло выдохнул Волк, прямо в это белеющее смутным пятном лицо. — Это все ты! Ты…

Он попытался, оскалившись вцепиться напарнику в горло, но зубы лишь бессильно клацнули, а окружающий мир, крутнулся, сжимаясь в яркую точку, проваливаясь в огненный вихрь алых сполохов, бушевавший в мозгу.