При первых же звуках Павел замер, словно гипсовая статуя, весь побелел, будто и вправду стал изваянием. Тотчас под ногами заскрежетало, в камне обозначились ровные прямоугольники, расположенные по кругу. Стали плавно проваливаться вглубь, образуя ступени спиральной лестницы, уходящей далёко вниз. С высоты, за спиной, где-то совсем рядом, раздаётся знакомый крик, от которого кровь стынет в жилах – тот самый вопль, похожий на карканье подавившейся вороны размером с корову. Мгновенно обострившийся слух улавливает характерный свист воздуха, рассекаемого кожистыми крыльями. Волосы на загривке становятся дыбом. Не раздумывая, что да как, Павел прыгает сразу на пятую или десятую ступень, мчится вниз, не глядя под ноги. Над головой раздаётся шорох трущихся друг о друга каменных плит, дневной свет гаснет, а с ним исчезают сиплое карканье и свист крыльев. Ступени вспыхивают ровным желтоватым светом, не режущим глаза, а как раз таким, чтобы все было достаточно хорошо видно. Павел пробегает по лестнице до конца, останавливается.
Он стоит на краю платформы. Прямо от ног начинается монорельсовая дорога, проложенная по туннелю, конец которого теряется вдали. На платформе вагон с закруглённой крышей, самый обыкновенный, как в метро, только сидения расположены в шесть рядов, посередине проход. Вроде как взяли фюзеляж самолёта, отрезали кабину, хвост и крылья, снизу присобачили пару огромных магнитов и получился вагон на электромагнитном ходу. Торчать на платформе глупо. Павел входит в салон, опускается в первое же кресло. Раздвижные двери сразу закрываются, вагон медленно трогается с места. Невидимые двигатели взвывают, словно голодные волки и вагон мчится с нарастающим ускорением неизвестно куда. Путешествие под землёй длилось недолго. По примерным подсчётам Павла, остановки две, если сравнивать с московским метро. Вагон останавливается, автоматические двери раздвигаются, на платформе вспыхивают большие потолочные лампы дневного света. Едва Павел выходит из салона, как двери закрываются, вагон трогается и вот он один на просторной платформе. Вокруг никого, царит полная тишина. В стене, напротив, открывается раздвижная дверь. Павел садится в небольшой, четырёхместный открытый вагончик и опять начинается стремительная поездка, но в этот раз все прошло гораздо быстрее. Уже через минуту он оказался в большой комнате, заставленной скромной мебелью. Особо не церемонясь, садится в кресло, оглядывается по сторонам. Где-то с полминуты проходит в полном молчании, затем Павел не выдерживает. Обращаясь к потолку, спрашивает:
- Ну и чего? Я здесь не просто так, по делу, а вы молчите. Вот, и цветочек аленький привёз.
С этими словами достаёт платиновый цилиндр, кладёт на стол. Тотчас раздаётся удивлённый возглас:
- Не вижу никакого цветочка. Это навигатор мой конструкции.
- Да это я так, шучу. У вас тут как в сказке про Аленький цветочек: вагоны едут самостоятельно, двери открываются тоже сами. Кресло не начнёт бегать?
- Нет, это статичная конструкция. Просто вещь для отдыха человека в сидячем положении.
Голос звучит абсолютно серьёзно, без тени шутки или иронии. Павлу стало не по себе.
- Э-э … да, спасибо за исчерпывающий ответ. Мне необходимо встретится с одним человеком, учёным по имени Пётр Васильевич Соловейчик. Не подскажете, как его найти?
- Нет надобности искать. Доктор физико-математических наук Соловейчик – это я.
- Очень приятно, - вежливо привстал с кресла Павел, - Климочкин Павел Андреевич, капитан русской армии. Господин Соловейчик, а не могли бы вы …э-э… материализоваться? Мне как-то непривычно разговаривать с пустотой.
- Я материален. Что касается непосредственного контакта, то он невозможен по причинам, которые будут изложены позже. А пока вот что, капитан, назовите мне ваш личный номер, а так же дату и место рождения.
Павел рассказал. Снова наступила тишина. От нечего делать Павел стал осматривать комнату. Самая обычная мебель, слева дверь с универсальным символом туалета. Окон нет, воздух свеж, чуть-чуть пахнет озоном. Похоже, он глубоко под землёй. « Интересно, откуда берётся энергия и кто обслуживает все это хозяйство»? – подумал он, но тут размышления прерывает тот самый голос, что назвался Соловейчиком.
- Да, вы действительно тот, кем представились. Проверка окончена. Теперь расскажите, что случилось с господином Пульвердиевым, почему у меня вы, а не он.
Павел рассказал все, ничего не утаивая, со всеми подробностями.
- Очень жаль, - ровно, без эмоций ответил голос, - но это должно было произойти, я не раз предупреждал ваше начальство. Военные всех стран удивительно самоуверенны и тупы … С вами хочет увидеться высокое начальство. Не возражаете?
- Ах, к чему такие церемонии! - с ухмылкой ответил Павел. - Хочет, пусть поглядит.
В стене, напротив, засветился прямоугольный экран. В нижней части ползёт оранжевая линия загрузки файла. Тем временем Павел пододвигает стол ближе. Ноги в грязных солдатских ботинках громоздятся на полированной поверхности так, что полустёртые подошвы закрывают всю левую половину экрана. Полоса загрузки исчезает, на экране появляется худощавое мужское лицо, седые брови сцепились над переносицей, перебитый в двух местах нос хищно загнут, глаза холодно и жёстко блестят. Немного смягчают облик оттопыренные уши. На широких плечах золотые погоны с зигзагом, на каждом шеренга крупных звёзд. Несколько мгновений генерал изучающе смотрит на человека по ту сторону экрана. Глаза быстро пробегают по изуродованному шрамами лицу, разводам засохшей крови и грязи на груди, на секунду останавливаются на ботинках, что вызывающе торчат на гладкой поверхности стола. Лицо генерала твердеет.
- Здравствуйте, капитан, - раздаётся сдержанный голос.
- Доброго здоровья … генерал-полковник, - отвечает Павел, умышленно не называя ни товарищем, ни господином. Он всегда обращался к незнакомым людям так, как обращались к нему. Независимо от звания и должности.