– Сейчас, парень, сестра придёт, ― сказал человек с наполовину забинтованным лицом.

– Где я?

– В больнице, ― пояснила забинтованная голова и исчезла, видимо, отойдя к своей кровати.

Повернув голову, осмотрелся. Я находился в небольшой трёхместной палате. На ближайшей от меня железной кровати сидел мужчина в синей пижаме и, скрестив пальцы, с интересом наблюдал за мной одним, не закрытым бинтом глазом.

– Что за больница? ― спросил я.

– Военный госпиталь, ― кратко ответил забинтованный и лёг на кровать.

Скоро в сопровождении медицинской сестры вернулся и третий пациент нашей палаты – худой молодой парень в длинном светло-коричневом халате, подобные которому я часто видел по телевизору, когда смотрел репортажи из военных госпиталей. Забежавшая медсестра суетливо дала мне стакан воды и, поддерживая мою голову, помогла из него выпить. Потом она сунула мне в рот какие-то таблетки и дала их запить. Молодая, вёрткая девушка. Ей, вероятно, было скучно среди больных и покалеченных, волею злой судьбы осевших в этой палате, и потому она старалась как можно быстрее выполнить все свои служебные обязанности и покинуть комнату. Вскоре медсестра так же поспешно, как и вошла, оставила нашу компанию, выпорхнув в коридор. И только молодой парень в кровати напротив грустно вздохнул и уставился невидящим взглядом в угол, закинув правую руку себе под голову.

Врач пришёл ко мне примерно через час. Он сосредоточенно и хмуро осмотрел меня, заставил пошевелить руками и удовлетворённо мотнул головой.

– Что-нибудь беспокоит? ― дежурно осведомился он.

Я неопределённо поджал губы, раздумывая, что я должен сказать. Но врач не дождался ответа, громко выдохнул и шлёпнул себя ладонью по коленке.

– Да-а, ― протянул он. ― Вы счастливчик, молодой человек. Три сантиметра левее и… ― Врач не договорил и вытащил из кармана халата маленький полиэтиленовый пакетик, в котором лежала какая-то небольшая сплюснутая, бесформенная вещица. ― Никакие важные органы у вас не задеты, а это вам на память. ― Врач протянул мне пакетик с пулей и улыбнулся. ― Не забудьте свечку в церкви поставить…

Прошло несколько дней однообразного больничного существования. Вставать с кровати мне пока было нельзя. Я проводил время в созерцании, размышлении и сне. Сон теперь у меня был спокойный, ровный – организм требовал силы для восстановления и призывал к размеренности и спокойствию. Ко мне никто, кроме медсестры и врача, не приходил. Меня сильно удивляло, что мной никто не интересовался. Я ожидал увидеть оперативников спецслужб, следователей и даже морально готовился к этому, но, казалось, интерес к моей персоне исчез раз и навсегда, и только сам факт того, что я находился в госпитале ФСБ, напоминал, что всё не так просто и однозначно в моём положении. Дней через пять после моего благополучного воскрешения перед моими глазами предстал человек, которому я был обязан своей жизнью, и кого я, собственно, совсем не ожидал увидеть в больнице.

Появился Сарычев. Он зашёл в палату в сопровождении врача и медсестры. В накинутом поверх пиджака белом халате, мятых, потрёпанных бахилах и с пакетом, полным всевозможных фруктов, он выглядел как-то совсем мирно и по-домашнему. Медсестра стала выгонять из комнаты моих соседей.

– На процедуры, на процедуры, ― взволнованно защебетала она. Соседи с удивлением посмотрели на меня, видимо, догадавшись о причине столь несвоевременных процедур, но, как люди понимающие, ничего не сказали и послушно вышли из комнаты.

– Полчаса хватит? ― спросил врач, вытащив правую руку из кармана халата и посмотрев на часы. Сарычев кивнул.

Когда врач вышел, плотно прикрыв за собой дверь, Сарычев неторопливо загрузил фрукты в тумбочку, а сам аккуратно присел на край кровати.

– Ну, как твои дела? ― наигранно бодро, но с нескрываемым сочувствием спросил он, разглядывая моё вытянутое, с синими отметинами синяков, бледное лицо.

– Хорошо, ― ответил я.

– Доктор говорит, что операция прошла успешно, и ты идёшь на поправку. Правда, месяц, а то и больше, тебе придётся здесь полежать. Пока всё затянется, придёт в норму…

– Что с Кариной? ― спросил я, прервав Сарычева.