– Именно так, ― Полуянов утвердительно кивнул. ― Мистический и безумный бес Гитлера хотел абсолютной власти над всем миром. А тут появляется информация о том, что камень господства может быть в ближайшее время обнаружен! Это надо было срочно проверить. В рамках «Аненербе» был организован проект «Мани», целью которого и был поиск реликвии тамплиеров в Белых Норах.

– Что означало название проекта? ― поинтересовался Сарычев.

– С санскрита «мани» переводится как «драгоценный камень», ― пояснил Полуянов. ― Название проекта было связано с древней индийской легендой о камне Чинтамани. Согласно этому преданию тот, кто владеет камнем Чинтамани, будет царствовать над четырьмя частями света. В некоторых поздних пересказах этой истории Чинтамани попал в руки царя Соломона, и он, разбив камень на несколько частей, один осколок огранил в свой перстень, написав на нём имя Бога. Инициаторы проекта были уверены, что ищут именно перстень Соломона. Их идея странным образом была созвучна моей гипотезе.

Леонид Барташевич стал заместителем руководителя проекта, а руководителем назначили Фридриха Мейера. Это была примечательная фигура. Доктор философии, специалист в области древней истории, молодой профессор Гейдельбергского университета, он был хорошо знаком с Мартином Хайдеггером, первой величиной немецкой философии ХХ века. Фридрих Мейер никогда не состоял в НСДАП, не был членом СС, в списках работников «Аненербе» тоже не значился. Но именно этого человека по какой-то неведомой для нас причине Вольфрам Зиверс, генеральный директор «Аненербе», назначил главой проекта. Экспедиция искала реликвию тамплиеров в Белых Норах полгода…

– И что? ― Сарычев был нетерпелив.

– … и ничего не обнаружила.

Майор недобро усмехнулся.

– Опять мимо? ― язвительно спросил он.

Полуянов неопределённо пожал плечами:

– По документам получалось именно так. Я читал секретный отчёт экспедиции (благо моё особое положение позволило мне с ним ознакомиться). Это был большой том с массой фотографий и отчётов экспертиз в качестве приложений. Сотрудники экспедиции проделали действительно большой объём работы. Было найдено очень много объектов и наскальных изображений, относящихся к средним векам и сделанных, вероятно, укрывавшимися там катарами. Но никаких тайников с реликвиями обнаружено не было. Дело в итоге было закрыто и списано в архив, группа расформирована, Мейер вернулся на работу в университет, а Барташевича перевели на работу в VII отдел РСХА, занимавшийся религиозными, масонскими и еврейскими организациями.

Мы с Сарычевым разочарованно вздохнули.

– История закончилась? ― поинтересовался майор.

– Да как сказать. Всё оказалось не так просто… ― задумчиво произнёс Полуянов. ― Во время проведения работ в Белых Норах произошел странный случай. Погиб один рабочий, рядовой СС. Он был убит из пистолета, когда ходил к ближайшему ручью за водой. Сначала решили, что это были люди из французского движения Сопротивления. Но потом в ходе расследования подозрение пало на товарища убитого, некоего Гельмута Хагена, который, не дожидаясь ареста, сбежал из лагеря экспедиции. Поиски беглеца тогда ни к чему не привели.

После окончания войны, в июне 1945 года Барташевич смог тайно перебраться в американскую зону оккупации и там сдался союзникам. Американцы скрыли его и сделали всё возможное, чтобы Барташевич не предстал перед советским судом. Только в середине шестидесятых КГБ узнало, что военный преступник Леонид Барташевич преспокойно живёт в Калифорнии, выращивая в собственном саду розы. На все советские запросы по поводу выдачи изменника американцы отвечали отказом. Более трагичная судьба оказалась у Фридриха Мейера. По свидетельствам очевидцев, он погиб 25 апреля 1945 года в Берлине во время очередного авианалёта.

– И в чём же необычность продолжения истории?

– Всё дело в том, что Леонид Барташевич, будучи в Аргентине в 50-х годах, встретил того самого Гельмута Хагена, беглеца и предполагаемого убийцу, которому удалось сбежать в своё время из лагеря экспедиции. У того оказалась иная версия далёкой истории. Он рассказал, что его товарища убил сам глава экспедиции Фридрих Мейер, что тот и его хотел застрелить как случайного свидетеля расправы, но промахнулся. У счастливого Гельмута оказались быстрые ноги. Рассудив здраво, что тягаться в доказательствах вины со своим начальником было бессмысленно и опасно, Гельмут исчез и окончил войну в рядах французских партизан.

– Но зачем Мейеру надо было убивать солдата?

– Такой же вопрос задал Гельмуту Хагену и Барташевич. Тот ответил, что не знает точно причину, но буквально за день до происшествия его товарищ рассказал ему один примечательный эпизод. Герр Мейер был очень недоволен, когда солдат случайно стал свидетелем того, как начальник экспедиции спрятал какую-то маленькую шкатулку к себе в карман…

После разговора с Хагеном Барташевич решил, что Мейер всё-таки нашёл реликвию, но сохранил это в тайне, убрав при этом единственного свидетеля своего триумфа. Болтун Хаген тоже жестоко поплатился за свои откровения. Вскоре он был найден убитым в Буэнос-Айресе – Леонид Барташевич не собирался оставлять свидетелей

Полуянов замолчал, а мы с Сарычевым, наконец, выдохнули.