– Я точно знаю, что он видел и читал письмо Ногаре. Но я не уверен, что Стефан Петрович был в курсе того, что существовало ещё и послание его деда Святослава Ракицкого, рассказывавшее о тайниках во французских церквях.
Я вспомнил седовласого профессора. Он в самом деле ни словом не обмолвился о втором письме. Но неужели он действительно ничего о нём не знал?
– Когда мы были наедине с дедом, ― продолжил рассказ Полуянов, ― он отдал мне письма, взяв обещание сохранить всю информацию, которая в них содержалась, в тайне. Дед сказал мне, что мы не вправе раскрывать тайну писем, потому что являемся лишь их хранителями, но не владельцами. Он добавил, что эти послания может сделать достоянием гласности только их хозяин, который рано или поздно появится.
Руслан, вы не представляете, что значил для меня, подростка, этот доверительный дар деда. С этих писем для меня началась взрослая сознательная жизнь. Поначалу я даже не представлял всей ценности этих документов. Но их обладание послужило стимулом для погружения в исторический материал. Я читал всё, что так или иначе было связано с тамплиерами, забивая свою голову подчас абсолютно далёкими от реальности горячечными выдумками безумных авторов. Я читал их книги и чувствовал своё превосходство. Посудите сами, как я мог относиться к диким предположениям графоманов от истории, когда держал в руках ключ к истине – ведь я-то знал, в чём состоит секрет тамплиеров! Это было прикосновение к тайне. Передо мной в форме пожелтевших листков бумаги лежала сокровенная историческая истина, которой монопольно обладал только я… С годами, когда я уже стал взрослым, тяга ко всему, что так или иначе было связано с орденом Храма, превратилась в страсть. В своих рассуждениях я отталкивался от очевидного для меня факта существования тайной реликвии тамплиеров, и со временем, сопоставив реальные исторические свидетельства о деятельности ордена, решил для себя, что этой реликвией должен был быть перстень царя Соломона.
– Но почему именно перстень царя Соломона? Неужели туманные намеки Вольфрама фон Эшенбаха и мистические озарения Елены Рерих могли стать достаточным основанием для таких выводов? Ведь никаких достоверных подтверждений этой версии нет.
– Как нет никаких подтверждений тому, что это могло быть что-либо иное. Как, впрочем, и нет никаких прямых подтверждений того, что реликвия тамплиеров вообще существовала, ― нисколько не смутившись, ответил Полуянов. ― Святой Грааль, древние несметные сокровища Востока, вывезенные из Иерусалима, алхимическое золото, тайные документы царских еврейских родов и династии Меровингов… На что способен воспалённый человеческий разум, ищущий подтверждение мистическому источнику своих фантазий? При отсутствии неопровержимых свидетельств он строит свою реальность, хватаясь за соломинку искажённого исторического факта. Но человеческий разум не зря испытывает особое притяжение к этой теме – в истории ордена есть тайна, которую, возможно, специально пытаются скрыть под валом мистических небылиц…
Почему перстень Соломона?.. Считайте это моим вкладом в копилку неподтверждённых вариантов истории о тамплиерах. До определённого момента я, будучи здравомыслящим человеком и учёным, относился к своей версии лишь как к игрушке своего исторического сознания, являющейся ещё одним возможным вариантом объяснения тайны истории ордена Храма… Ещё одним из многих… Но со временем моё отношение изменилось.
Я страстно желал поделиться с кем-нибудь своим сокровенным знанием, не ограничиваясь ролью простого хранителя, и проверить свои предположения о природе реликвии ордена Храма. Я ощущал свою избранность и разрывался между желанием сделать содержание писем достоянием научной общественности и чувством долга перед памятью деда. Искушение тайной было слишком велико. В какой-то момент я сломался и решил показать письмо Ногаре своему научному руководителю. К тому времени я уже защитил диссертацию и выпустил в соавторстве с Андреевым книгу о тамплиерах. Я считал себя уже не просто его учеником, а коллегой академика. Я показал письмо Ногаре Андрееву, тот сразу заявил, что это подделка. Я настаивал на экспертизе – для этого крайне необходимы были связи академика с его знакомыми французскими историками. Он отказался мне помочь, заявив, что не собирается ввязываться в авантюры. Я был взбешён. Именно тогда у меня возникла идея самостоятельно проверить достоверность сведений, содержащихся в письме моего прадеда. Для этого мне надо было попасть во Францию. На научную заграничную командировку в ближайшие годы я мог не рассчитывать. А иначе учёному выехать из СССР было невозможно. Оставался один путь – обратиться прямо в КГБ.
– Это было рискованное решение, ― заметил я.
– Чистой воды авантюра, ― согласился со мной Полуянов. ― Но я был молод и самонадеян. Я обратился за помощью к своему школьному товарищу, Константину Пахомову, который служил в КГБ, и тот организовал мне встречу с Рыбаковым. Я показал полковнику письмо Святослава Ракицкого… И, представляете, моим мистическим проектом заинтересовались! Через Академию наук была организована научная командировка во Францию. Перед отъездом я отдал письмо Ногаре, о котором в КГБ не подозревали, на хранение Андрееву. Тот сначала даже не хотел его брать, но потом согласился. Вскоре мы, я и мой сопровождающий из спецслужб, оказались в Тулузе. Я был уверен в победе и совершенно убеждён, что величайшая историческая реликвия будет найдена. Указанные в письме церкви мы обнаружили без труда. Но… тайники, устроенные в них, оказались пусты.
– Так значит, тайники всё-таки были?! ― воскликнул я.
– Конечно, ― абсолютно уверенно подтвердил Полуянов.
– А как же быть с возрастом самих церквей? ― поинтересовался я, вспомнив рассказ полковника Рыбакова. ― Разве вы, будучи в Тулузе, не выяснили, что церкви были построены в восемнадцатом веке и, соответственно, никакие тамплиеры не могли ничего спрятать в них в четырнадцатом веке?
Полуянов покачал отрицательно головой.
– Об этом Рыбакову сообщил мой напарник в экспедиции, но это не соответствовало действительности в полной мере. Дело в том, что церкви были лишь перестроены в восемнадцатом веке, а построены они были ещё в одиннадцатом-двенадцатом веках, ― объяснил он. ― Так что это возражение не могло опровергнуть рассказ о кладе тамплиеров. Поиск и вскрытие тайников – это было единственное, что могло доказать или опровергнуть историю моих предков… И я нашёл эти тайники и именно в тех местах, о которых говорится в письме моего прадеда, но, как уже говорил, они оказались пусты.
Во всех трёх церквях, названных в письме моего прадеда, мы обнаружили хорошо замаскированные тайники, о которых не подозревали даже служители. Но они были уже пусты… В каком-то смысле мы могли говорить об успехе экспедиции – мы получили реальные подтверждения информации, содержащейся в послании Святослава Ракицкого. Но ниточка поиска была оборвана. Рыбаков решил, что наша миссия провалилась и её надо свернуть… Никто из нас тогда даже предположить не мог, что произойдёт потом…
– И что же произошло потом? ― Я всем телом подался вперёд.
– За сутки до нашего отлёта из Франции мой сопровождающий был убит, а меня похитили прямо из гостиницы. Всё было подстроено таким образом, что я отравил своего товарища, сымитировав его самоубийство, а сам скрылся.
Полуянов замолчал и сцепил руки, облокотившись на стол.
– И кому это понадобилось? ― не удержался я от возгласа.