Меня Жаров поразил дважды.
Ему одному из первых пришла мысль привлечь меня к работе в Доме актера — в помощь перенесшему инфаркт папе (хотя о моих деловых качествах Жаров мог знать только понаслышке). Но Михаил Иванович понимал, что решение должен принять сам Эскин. А папа возражал против моего прихода в Дом актера. И я считаю, в тот момент он был прав. Тогда сильный папин характер помог ему перенести инфаркт, и здоровье практически восстановилось.
Второй случай, поразивший меня, произошел в доме отдыха.
После ухода с телевидения я от безвыходности собиралась устраиваться на работу в журнал «Клуб и художественная самодеятельность». Перед этим мы отдыхали с семьей в Рузе и там увидели Михаила Ивановича Жарова. Он шел уже очень похудевший, в длинном пальто, подчеркивающем его изменившуюся фигуру. Мы остановились поговорить. И вдруг Жаров достает из внутреннего кармана пальто газетные вырезки со статьями о журнале «Клуб и художественная самодеятельность». У меня даже сейчас, при воспоминании об этом, наворачиваются слезы. Оказывается, Михаил Иванович был так погружен в мою проблему и так хотел помочь, что собирал положительные отзывы о журнале, чтобы я не переживала по поводу перехода на новую работу.
Я не люблю винить и казнить себя. Но так получилось, что я не пригрела двух дочек Михаила Ивановича, когда это нужно было сделать. Я виновата и перед замечательным актером, и перед его любимыми дочками.
Владимир Абрамович — близкий папин друг (хотя после смерти папы он сказал, что относился к Эскину, как к отцу). Этуш стал и мне очень дорог.
Я всегда удивлялась невероятной силе и твердости характера Владимира Абрамовича. Понимаю, что такой человек мог пройти войну, после нее окончить институт и уже в возрасте, несмотря на свою актерскую востребованность, решиться возглавить Щукинское училище. Это было новое для Владимира Абрамовича дело, но он никогда не стеснялся учиться и задавать вопросы.
Он очень требователен к студентам. Владимир Абрамович вообще довольно строгий. Даже «капустники» в Доме актера он обычно смотрит с некоторым раздражением — ему все не нравится заранее.
Возможность лучше узнать Этуша у меня появилась в зарубежных поездках. Дом актера иногда выезжает за границу — выступать перед русской диаспорой. Эти путешествия очень сближают всех.
Когда набиралась группа в Прагу, позвонил Этуш и сказал, что не хочет в день своего 75-летия находиться в Москве. «Не возьмете ли вы меня с собой?» — просящим голосом произнес Владимир Абрамович, как будто именно его можно было не взять. А потом еще осторожно спросил: «А нельзя ли и Ниночке поехать?» Мне даже доставило удовольствие пригласить жену Этуша.
Вспоминая Ниночку, я думаю о публикациях в прессе, появившихся уже после ее смерти, когда Владимир Абрамович женился на молодой женщине. У нас любят вмешиваться в личную жизнь, смаковать подробности и упрекать: «Только что потерял супругу и уже женился». Но я никогда не осуждаю человека. Мужчина, а тем более занятый в такой эмоциональной сфере, как театр, не может быть один. И неверно считать, будто он недостаточно любил покойную жену. Может быть, как раз наоборот: он так ее любил, что с ее уходом потерял интерес к жизни. И вывести его из этого состояния помогла другая женщина. Не думаю, что память Ниночки была оскорблена.
Эта женитьба никак не изменила моего отношения к Владимиру Абрамовичу. Недавно мы были в Берлине, жили и выступали в Русском доме. И я видела, как Этуш относится к жене Лене. В первый же день он пошел показывать ей город и дальше без отдыха ходил с нею всюду. Лена также отвечала ему заботой. Я никогда не забуду Ниночку, но считаю, что союз с Леной — очень естественный.
Этуш иногда открывался для меня с неожиданной стороны. К примеру, решив купить новый автомобиль, он интересовался только одним: какую скорость может развить та или иная модель. И как-то он попросил моего шофера Леню уступить ему водительское место. Этуш сел за руль нашей машины и рванул так, что я закричала, чтобы он немедленно прекратил. На что Владимир Абрамович невозмутимо сказал: «Я для того и сел, чтобы проверить, быстро ли она едет».
Спустя некоторое время он купил машину и попал в аварию. Автомобиль несколько раз перевернулся, Владимир Абрамович при этом пострадал, но больше даже был потрясен случившимся. Правда, оправившись от аварии, он снова сел за руль.
Мне не хочется судить о людях только по тому, что они сделали для Дома актера, хотя считаю это очень важным. Когда в очередной раз у нас отнимали наш Дом, Владимир Абрамович на одном из приемов подошел к президенту Владимиру Путину и попросил его встретиться с театральной общественностью. Владимир Владимирович подвел его к главе своей администрации, чтобы они могли обговорить детали. И потом Владимир Абрамович очень ждал этой встречи. Но представителей театральной общественности к президенту так и не пригласили. Я понимаю, что у президента есть более важные заботы. Но мне кажется, для него встреча с выдающимися актерами, уважаемыми людьми была бы даже полезней, чем для них.
Что же касается Владимира Абрамовича, то этот случай подтвердил: сколько бы ни было лет папиному другу, как бы тяжело ни приходилось ему, если что-то необходимо будет сделать для Дома актера, он это сделает.
Я уже писала, что папа умел дружить с женщинами. Относился к ним по-рыцарски.
Он безумно любил Юлию Константиновну Борисову — очаровательную актрису Вахтанговского театра — тогда одного из лучших в Москве, если не в стране.
Борисова рассказывала, как однажды папа позвонил ей и произнес: «Юлия Константиновна! Мне необходимо вас увидеть!» Она не могла отказать и попросила приехать за полчаса до начала спектакля. Папа появился в артистической с цветами. Юлия Константиновна, нервничая (скоро на сцену), спросила, в чем дело. И выяснилось, что никаких дел нет, просто папа хотел увидеть ее. Этот приезд запомнился ей на всю жизнь.
Юлия Константиновна досталась мне в наследство от папы, но в дальнейшем мы укрепляли дружбу уже самостоятельно.