Она снова улыбнулась вымученной улыбкой, которая так его раздражала.

– Вы рассказывали о садах Алькасара. Какие там растут цветы?

– Я не садовник и не знаю, как называется всякая зелень, но таких, как там, я здесь не видел.

– Простите меня. Воин не обязан знать названия цветов. – Ее улыбка увяла. – Мой вопрос был глупым.

Он положил руку ей на плечо – так он мог бы успокаивать солдата.

– Нет. Совсем не глупым.

Дураком оказался он. Пока он не увидел мощенных плиткой кастильских двориков, он считал любые сады и парки унылыми местами, в которых зарыты мрачные тайны.

– Я всегда был слишком занят войной и слишком мало думал о…

О доме. Старался держаться как можно дальше от замка с привидениями.

Но эта женщина находила радость в земле; она даже умела выращивать красоту. Способна ли она сделать то же самое с домом? Создать такой дом, из которого не хочется убежать?

Она кивнула, как будто его жест утешил ее.

– Я спрошу Ла Рейну. Она наверняка знает… А если там нет роз, мы сможем взять их с собой, когда поедем туда?

– Нам не придется везти с собой в Кастилию воспоминания об Англии, – сказал он. – В наших садах будет много новых растений.

Он провел рукой по ее предплечью, словно успокаивая ее.

Она заморгала. Губы ее разомкнулись.

Еще немного – и он мог бы поцеловать ее. Взять то, что по праву принадлежит ему. На носу у нее он заметил пылинку; из прически выбилась прядь золотисто-русого цвета. Но все остальное было надежно спрятано под вдовьим черным платом, как будто она по-прежнему принадлежала тому, другому. Он убрал у нее со лба прядь волос и легко коснулся губами ее щеки, а затем притянул ее к себе.

Ненадолго она оцепенела в его объятиях, а затем прошептала:

– Сейчас вернутся слуги!

Ну конечно. Не здесь. Не сейчас.

Он отпустил ее, встал и отошел подальше. Что произошло? Он ворвался сюда, злясь на нее за болтливость, но потом в голове не осталось никаких мыслей, кроме одной: как поскорее сделать Валери своей. Ничего удивительного, что он предпочитал войну любви. На войне и исход операции, и рельеф местности были гораздо более предсказуемыми.