Я поднял трубку.

— Братва застрелила твоего отца. — пробормотал Чезаре, задыхаясь.

На мгновение я был уверен, что не правильно его расслышал. Только широко раскрытые глаза Маттео подтвердили слова.

— Что?

— Он гулял со своей любовницей и получил несколько пуль. Я уже еду туда. Все произошло в его любимом ресторане. Он все еще жив. Доктор будет там через несколько минут. Мне вызвать скорую?

— Никакой скорой помощи. Ты же знаешь правила, — сказал я и повесил трубку.

Я резко повернул руль и развернулся, прежде чем нажать на газ и помчаться к ресторану.

— Черт. — выдохнул Маттео. — Может, и так. Может, кто-то забрал его из наших рук.

— Он еще не умер. — процедил я сквозь зубы. — А братва последние люди, которых я хочу вовлечь в его смерть. Они станут слишком самоуверенными.

Мы прибыли в ресторан в течение пяти минут. Я выскочил из машины. Внутри и снаружи ресторана собралось несколько человек, большинство из которых были солдатами, жившими неподалеку. Полиция еще не приехала. Все в этом районе знали, что это за ресторан. О вызове полиции не могло быть и речи.

Я побежал в ресторан. Солдаты Фамильи вытащили оружие, и Чезаре встал рядом с доктором, склонившимся над отцом.

Земля была покрыта осколками стекла и кровью. Рядом с опрокинутым стулом лежала молодая женщина с дыркой от пули во лбу.

Мы с Маттео направились к отцу. Доктор давил на рану в животе отца, в то время, как его помощник держал пакет для переливания крови.

Отец отчаянно вцепился в руку доктора, втягивая один хриплый вздох за другим, и смотрел на нас широко раскрытыми глазами.

Сколько я себя помню, мне всегда было интересно, каково это — видеть своего отца таким, смотреть, как он испускает последний вздох. Иногда я боялся, что почувствую сожаление или печаль, но ничего не произошло. Только облегчение.

Я опустился на колени рядом с ним, а Маттео с другой стороны.

— Я не могу ему помочь. Если мы вызовем скорую, он сможет выжить, — сказал док, его обветренное морщинистое лицо было серьезным.

Отец схватил меня за руку, выпучив на меня глаза, умоляя. Неужели он не помнит, как избил меня и лишил всякого намека на сострадание? Он пытался что-то сказать. Я наклонился к нему.

— Б-больница… отвези меня… отвези меня в больницу.

Я встретился с ним взглядом и кивнул, затем повернулся к доктору, жестом приказав ему встать. Он, шатаясь, поднялся на ноги, и его помощник тоже.