— Кто себя не считает добрым молодцом, того и другие не назовут им, — отвечала она, намекая на скромность Дуги.
— А есть такие, которые сами себя считают добрыми, а другие их не считают, — философствовал Дуга.
— Бывает и так, — не унималась говорунья, не желая уступить мужчине, — но у каждого должно быть «большое сердце», — уверенность в себе.
Тут разыгрался крайне характерный инцидент. Во время разговора моего спутника с девушкой, я заметил молодого чеченца, который посматривал не особенно дружелюбно на разговаривавших… Он близко стоял, видимо, следя за разговором и бросая строго взоры, полные ревности, на Дугу и на его собеседницу. Наконец, не выдержав, он сказал девушке:
— Аймат, не забывай того, что я тебе сказал вчера, среди чеченцев теперь развелось много куропаток[6], у которых нет широкого сердца и храбрости.
Девушка сказала спокойно:
— Сокола от куропатки я отличить умею…
— Золотое слово у тебя, — сказал ей Дуга, удерживая свой гнев на оскорбителя, назвавшего его таким именем, позорным для чеченца.
— Если бы эта девушка, — говорил мне Дуга, — не ответила так ему, то едва ли бы я удержал свой гнев на этого нахала.
— Пустяки, — пытался успокоить я своего взволнованного спутника.
Все напали на обидчика, доказывая, что если кого и называть куропаткой, то его скорее можно назвать.
— Я не о тебе, Дуга, говорил, — заявил обидчик.
— Знаю, что о себе, — отпарировал быстро Дуга. — А то бы я тебе доказал, кто я, — сказал он, схватившись за ручку кинжала.
— Когда угодно и где угодно, — ответил обидчик.
Ссора разгорелась было опять, но прибежал хозяин и стал уговаривать их.
— Как не стыдно, господа, перед девушками хвастаться своей силой и храбростью, — говорил он. — Если вы хотите доказать их, сберегите их до более удобного случая…
— Виноват не Дуга, — защищали моего спутника чеченцы.
— Кто бы ни виноват, но плохо ссориться… Ради Аллаха, избавьте меня от этой неприятности, — сказал хозяин, обращаясь ко всем…
Дуга ушел.
— Тебе, добрый молодец, — сказал он обидчику, — в другой раз советую быть осторожнее на словах.