— Мне нужно признаться вам еще кое в чем, — прошептала в ответ Мери.
— В чем же? — Губы его скользили по ее шее, от основания до затылка, а руками он поднимал, будто хотел взвесить в ладонях, ее волосы — нет, пресытиться ею невозможно, невозможно!
— В том, что нынче ночью… мне предстоит… — И Мери решительно выдохнула: — В том, что вы у меня первый!
Форбен выпустил ее, отступил на шаг, впился взглядом в ее темные глаза — лжет или нет? — потом, видимо, решив и на этот раз поверить, с привычной гордостью и явным вероломством овладел этой странной добычей.
На рассвете завоеванная пленница призналась, что не могла бы и надеяться заполучить когда-нибудь лучшего наставника в этой области. А он ответил — с видом превосходства, который так ее в нем раздражал:
— Знаю!
И — заснул, похожий во сне на избалованного ребенка.
В следующие дни обучение продолжалось, и Мери узнала столько нового, сколько никогда и не надеялась узнать.
С утра до вечера, надев морскую форму, она вместе с Форбеном, Корнелем и матросами экипажа участвовала в ремонте «Жемчужины». Любое судно — это сплошные аварии и поломки, когда серьезные, когда не очень. Ведь в любом плавании с кораблем случается множество неприятностей: если не битва, то встреча с каким-нибудь бревном или обломком другого корабля, свободно перемещающимся по волнам в открытом море, может серьезно повредить корпус или сломать руль, и что уж тут говорить о водорослях, которые за несколько недель похода успевают облепить днище… Потому, стоит причалить в родном порту, команда начинает все чистить, драить, полировать, затем наступает черед парусов — их чинят, перешивают, одновременно укрепляют мачты — в общем, работа кипит и дел хватает для всех. Но многие при этом пользуются стоянкой, чтобы навестить семьи, оставив специалистам-судостроителям ремонт территории, на которой они проводят б
Форбен оформил для Мери пропуск в военный порт, ему очень нравилось, что подруга так интересуется делом его жизни и его чисто мужскими занятиями.
А Мери отнюдь не притворялась: девушку и впрямь чаровала новая для нее вселенная, в которой обитали ее возлюбленный и все моряки. Наверное, еще и потому, что Сесили так любила людей из этого мира. А может быть, потому, что пыталась разобраться, почему же эти люди предпочитают земным радостям пучину — капризную любовницу, постоянно требующую, чтобы ее укрощали и покоряли…
Целый день они с Форбеном друг друга не видели. Он изобрел для Мери должность летописца: чтобы она могла беспрепятственно проходить туда, куда хочет, и тогда, когда хочет; чтобы могла расспрашивать, обучаться всему, чему ей захочется научиться. А Мери не уставала любоваться бесчисленными шеренгами пушек, металл которых успел позеленеть, а жерла, словно печные трубы, изрядно закоптиться — их теперь, стремясь избавиться от остатков пороха, прочищали здоровенным ершиком (хотя ершиком-то его не назовешь, впрочем, у него есть свое название… а! банник!)… Она затверживала наизусть названия орудий: французская пушка, кулеврина, бастарда, средняя, фокон… да, и вот еще — фальконет, он малого калибра… И с удивлением узнавала, что пушечный порох представляет собою смесь селитры, серы и древесного угля, что его при подготовке к отплытию засыпают не только в специальные бочонки, но и в зарядные картузы, в каждом из которых содержится ровно столько пороха, сколько нужно для одного выстрела. Рассматривала внушающие почтение горки тяжелых шарообразных ядер и разрывной картечи, пополнявшиеся из резервов арсенала, где в отдельном здании формовали или отливали артиллерийские снаряды. Расставляла в голове по полочкам особые слова, какие слышала на корабле: запал… или вот — калибр: его определяют в соответствии с диаметром канала и диаметром ядра… а еще — констапельская, или пороховой погреб, там главный канонир хранит все, что ему в любой момент может понадобиться… Мери знала теперь, где найти компас… нет, лучше сказать — картушку, — и посмотреть на изображение розы ветров: с ним на корабле сверялись вроде как со справочником… Но главное: она выучила все типы парусников — корвет, галиот, фрегат…
Здесь, на «Жемчужине», не оказалось ни единой мелочи, не способной заинтересовать Мери. Правда, понять, почему ее интерес к морскому делу постоянно растет, она не могла, но, с другой стороны, какая разница — растет, и хорошо! Тем более что Форбен, которого с каждым днем все больше поражали старания подруги запомнить все сугубо специальные термины, был в восторге от того, что встретил, наконец, женщину — даму! — готовую делить с ним не только постель…
11
Тобиасу не составило никакого труда узнать название корабля, на котором отправился в плавание его племянник: судно оказалось одним из его собственных, проданных им ради выгоды. Порывшись в своих книгах, он отыскал имя нового владельца и отправился к тому с визитом.
— Увы, дорогой мой… — сказал Тобиасу огорченный невозможностью помочь судовладелец. — Увы, я ничего не знаю об этом корабле — так же, как и мои клиенты во Франции. Тамошние корсары очень сильно мешают торговле, и вот уже два месяца топят мои суда. А ведь я, заметьте, специально нанимаю людей и хорошо плачу им за охрану моих грузов, я иду даже на то, что уменьшаю загрузку кораблей, ради того чтоб они могли взять на борт побольше оружия, к тому же некоторые мои знакомые во Франции постоянно снабжают меня информацией о морских сражениях — имея такие сведения, проще организовать караваны судов… Но ничего не помогает! — добавил он, устало проведя рукой по жирным волосам.
Хозяин корабля, толстобрюхий и похотливый на вид, восседал за письменным столом и был похож на римского патриция времен упадка Империи. Сравнение, пришедшее в голову Тобиаса Рида, было неотвязным, и к досаде, вызванной неприятной новостью, прибавилось омерзение. До тошноты. А судовладелец как ни в чем не бывало продолжал:
— Французские корсары — повсюду! Какой ни наметишь курс, тут же найдется кто-то, чтобы встать на пути. Боюсь, что скоро буду вынужден закрыть дело… Но, дорогой мой, я тут жалуюсь, а между тем даже не поинтересовался целью вашего визита… — опомнился он и вопросительно посмотрел на гостя.
— Причина одна-единственная, — солгал, не моргнув, Тобиас. — Откровенно говоря, мне хотелось убедиться, удовлетворены ли вы моими кораблями. Более никаких целей у меня не было, и то, что вы рассказали, очень, очень меня огорчает. Хотя, признаюсь, ваша беда дает мне случай предложить одно дельце. Могу уступить вам несколько маленьких корветов, способных творить чудеса при защите караванов. Объединившись с другими купцами, вы точно получите прибыль, вооружая их.
Судовладелец немного подумал и ответил своим гнусавым голосом: