— Мне кажется, сударь, что вопреки всем вашим ожиданиям и у меня найдется чему вас обучить… И немало чему! Так что? Пошли к столу? Для начала… — добавила она и действительно направилась к столу.

Форбен поклонился, отодвинул стул так, чтобы ей удобнее было сесть, и, пока по зову его колокольчика Перрина собирала поднос, чтобы угостить их дымящейся гороховой похлебкой с салом, счел своим долгом предложить гостье передышку в словесных поединках.

— В мои намерения отнюдь не входило ни помешать вам, Эмма, ни тем более повредить, — заявил он, когда дверь за служанкой захлопнулась и Мери принялась с удовольствием поглощать вкусный супчик. — Я уже говорил, что от природы подозрителен и что нередко высказываюсь тогда, когда лучше промолчать. Вы заинтриговали меня, и мои вопросы служили только тому, чтобы побольше о вас узнать… Мне бы хотелось, чтобы вы перестали обижаться на них, — добавил Форбен после небольшой паузы.

— Ладно, — миролюбиво согласилась Мери. — Я вдова судовладельца Мортфонтена и, по крайней мере, до сегодняшнего дня была шпионкой.

Снова явилась Перрина и принялась менять опустевшие тарелки на полные следующей порцией яств. В комнате воцарилась тишина. Но Мери все-таки казалось, что капитан еле сдерживается: лицо его выдавало некоторую досаду. И действительно, стоило им остаться наедине, как он произнес холоднее некуда:

— Я хотел узнать о вас, познакомиться с вами, сударыня, а не с той маской, которую вы присвоили.

Мери не дрогнув выдержала удар.

— Кто же вам сказал, что я не та, за кого себя выдаю, господин Форбен? — поинтересовалась она, поднося к губам кусочек пулярки.

— Единственный факт. Я знаком с Эммой де Мортфонтен.

— Понятно, — не извинившись, а переходя в новую атаку, улыбнулась Мери. — Но ведь, между прочим, не я присвоила некую маску, а вы сами навязали ее мне, разве не так? Кто, позвольте спросить, назвал это имя первым? Кто наотрез отказывался верить правде, которую я говорила с самого начала? Ну так что же, по-вашему, мне оставалось делать, как не соглашаться, если я не хотела, чтобы меня проткнули шпагой? — Она смотрела ему прямо в глаза. — И скажите на милость, если вы все знали, то зачем стали играть со мной в эти игры?

— Только из-за характера послания, что было у вас при себе. Раз вы женщина, решил я, то никак не могли быть личным секретарем Эммы, на чем вы настаивали. Эмма пишет моему министру, господину де Поншартрену, что знает: ее выследили и разоблачили, а потому опасается за свою жизнь. Так что вы вполне могли оказаться ее убийцей, получив задание от короля Вильгельма.

— Что?! Вы думаете, это он нанял меня шпионить?

— И впрямь так думал, — признался Форбен. — Отсюда и эта моя маленькая военная хитрость. Но настоящая шпионка не попалась бы в столь явную ловушку. Вот мне и захотелось понять, кто же скрывается под маской и под лакейской ливреей. Потому что я убежден, мадам, вы обманули Эмму де Мортфонтен, она и не догадывается, кто вы на самом деле. Я и сам бы обманулся, не устрой Корнель этого обыска.

— Я должна воспринять ваши слова как комплимент?

— Если откроете мне наконец истину!

Мери кивком согласилась и, решив, что знакомому Эммы можно доверять, рассказала Форбену все: начиная с отрочества, проведенного в доме леди Рид и нежной любви Сесили к своему «ангелу», до своей последней встречи с Тобиасом и ее последствий. Когда исповедь заканчивалась, они уже приступили к десерту, и Форбен мысленно поздравил себя с тем, что интуиция его и на этот раз не подвела: Мери Рид, кажется, и впрямь совершенно не похожа на других женщин, которых он встречал в жизни. Заинтригованный, он поклялся себе всесторонне проверить догадку.

Пока Перрина неспешно убирала со стола, наслаждаясь щедро рассыпаемыми Мери комплиментами по поводу ее стряпни, Форбен встал, отодвинул стул, чтобы гостье тоже было удобнее встать, не скрывая горящего желанием взгляда, взял ее за руку и потянул к лестнице:

— Пошли!

Дверь спальни едва успела захлопнуться, — а он, задыхаясь, уже сжимал ее в объятиях, и, надо признать, страсти в них было куда больше, чем любопытства.

— Спасибо за доверие! — шептал он Мери прямо в ухо, и от запаха ее кожи земля начинала уплывать у него из-под ног.