— Отпусти, — разозлилась она. — Ты с ума сошел.
— Да, сошел с ума, — подтвердил он, опрокидывая ее на еще не убранную супружескую постель. — Я с ума схожу из-за тебя. С ума схожу, когда представляю себе, как чужие руки касаются твоей кожи. Ты захотела меня в Чарльстоне, Энн Кормак. Ты еще со мной за это не расплатилась.
Он задыхался от неистового желания. Энн почувствовала, как рыдания обожгли горло, и перестала сопротивляться.
— Вот и ладно, — хмыкнул Джеймс, расстегивая штаны. — Я-то думал, что придворные обычаи тебе нравятся больше, чем матросские, но, как оказалось, я ошибался, так что…
Он задрал на ней юбки и грубо ею овладел. Энн стиснула зубы и подумала, что Джеймс Бонни дорого заплатит за свое непристойное поведение.
После обеда, воспользовавшись тем, что муж куда-то отлучился, Энн отправилась в таверну под названием «Топенант», где Рекхем и его люди имели обыкновение собираться, чтобы прокутить добычу.
Она сразу увидела Джона Рекхема — тот пил вино с груди какой-то девки. Та, запрокинув голову, подставляла вырез платья под льющуюся из кувшина струю.
Собравшиеся вокруг их стола громко и похабно смеялись. Энн, недовольная, остановилась на пороге. Рекхем схватил потаскуху за талию, усадил на стол, а затем еще поднял и раздвинул ее ляжки так, что и ступни оказались на столешнице.
— Надо же, вот чертовка! — воскликнул он. — Если бы не остатки хорошего воспитания, я бы взял тебя прямо здесь.
Однако вместо девки он взял второй кувшин и вылил его себе в глотку, а девка прыснула со смеху, слушая, как булькает вино. Энн почувствовала, как в животе у нее все сжалось, и хотела уже уйти, но тут взгляд Рекхема встретился с ее взглядом. Пират поставил на стол кувшин, сдвинул ноги шлюхи и предоставил другому моряку, ждавшему своей очереди, наслаждаться ее прелестями.
Энн пятилась к двери, сердце у нее колотилось: она видела, что Рекхем бросил товарищей, слишком упившихся для того, чтобы обратить на это внимание. Она замерла на пороге, разрываясь между желанием бежать и желанием остаться. Испуганная терзавшим ее исступленным желанием.
Теперь Джон Рекхем стоял перед ней. Люди входили и выходили, пробираясь мимо них, равнодушные к овладевшему ими смятению.
— Пойдем, — коротко приказал он. И скользнул в какую-то щель справа от двери.
Энн последовала за ним. Они оказались в маленькой темной кладовой, где трактирщик держал свои запасы. Джон притянул Энн к себе и страстно поцеловал. Они предавались любви стоя, наспех, не сказав друг другу ни слова.
Через неделю Джон Рекхем попросил короля о помиловании и оставил пиратский промысел, чтобы не дать Джеймсу Бонни возможности отомстить. Энн ушла к нему на «Реванш», спасаясь от гнева супруга. На судне, стоявшем у берега, в каюте своего капитана, она открывала для себя любовь. Настоящую. Открывала и клялась сама себе, что эта любовь никогда ей не прискучит.
Балетти и Мери выпрыгнули из лодки, едва ее нос ткнулся в песчаный берег. Наконец-то они добрались до Нью-Провиденс!
Перед ними вдоль прибрежной полосы тянулся ровный ряд домов из некрашеного дерева. Мери показалось, что она видит перед собой точное повторение острова Черепахи, но она ошиблась. Здесь, конечно, не меньше таверн, кабаков и трактиров, чем там, но очень сильно английское влияние. Видимо, французы, осевшие на острове Черепахи, куда менее склонны поддерживать порядок.
— Пошли, — сказал Вейн, — меня тянет к цивилизации.
Он прибыл сюда, чтобы набрать новую команду. После того как «Реванш» ушел, их шлюп, подвижное небольшое судно, как следует потрепал весенний шторм, и идти по морю долго не удалось. Они выбрались бы без потерь, если бы сразу нашли приют в какой-нибудь бухте. Но ветер внезапно утих, они двинулись дальше, тогда-то черная воронка бури и втянула в себя шлюп посреди океана. Во время этой бури их поднимало на восьмиметровый гребень волны. Никогда еще Мери не приходилось сталкиваться с такой разъяренной стихией. Несколько часов подряд они отчаянно боролись, чтобы не уйти на дно.
Вот и пришлось высадиться на небольшом островке неподалеку от Багам. Утром, совершенно измученные, они благословили судьбу: ни один человек не погиб. Мачта суденышка была повреждена, паруса изодраны в клочья. То, что все выжили, было настоящим чудом.