Мери ужасно нравились игривые шуточки, которыми Эмма пыталась соблазнить ее, и она решила воспользоваться для защиты тем же оружием.
— А-а-а, так вы заметили? — сказала она жеманно и притворилась огорченной — как огорчается ребенок, когда родители разоблачат его ложь.
— Будет вам, прекратите и не вынуждайте меня… да-да, Господом Богом клянусь, еще чуть-чуть, и я забуду о хороших манерах и сама опрокину вас на кушетку! — хищно пригрозила в ответ Эмма.
А Мери подумала, что такое вполне в духе хозяйки, и ее сильно испугала подобная перспектива. Мало ли, вдруг прямо сейчас возьмет да и «опрокинет»? Нет, лучше убраться подобру-поздорову!
— Скоро, буквально через несколько минут, подадут ужин, — заметила она и поклонилась: — Разрешите оставить вас, встретимся за столом…
— Хм, вот и еще одна уловка, Мери Оливер! Ладно! Предупреждаю только: если нынче вечером я выпью слишком много, а вы слишком мало…
— И я предупреждаю: и нынче вечером тоже, мадам, вам придется довольствоваться обществом ангела…
— Как я вас ненавижу, Мери Оливер!
— Польщен. — Мери окончательно раскланялась — уже от двери.
И поторопилась совсем уйти из дому: ей показалось, что сейчас самое лучшее дело — обойти квартал, вдохнуть поглубже весну, которая уже не за горами и дает о себе знать… Мери стало весело, а такое с ней случалось раньше очень редко. Жизнь рядом с Эммой оказалась куда более приятной и изысканной, чем она могла рассчитывать!
Ужин был до того английский, что просто дальше некуда! Впрочем, мадам де Мортфонтен разрешала себе поддразнивать личного секретаря только в интимной обстановке. А тут постоянно мелькала Аманда, которая обслуживала обоих весьма старательно, но не скрывала при этом, что предпочтение оказывает все-таки Мери Оливеру и потому отчаивается, чувствуя его близость к хозяйке. Ну никак бедной девушке не удавалось расстаться с надеждой!
Эмма де Мортфонтен завела разговор об Аугсбургской лиге — союзе нескольких европейских государств, который своими военными действиями против Франции разорял Европу с мая 1689 года.
Мери, думая лишь о себе, оставалась равнодушной ко всему этому. Она была всегда достаточно хитра и изворотлива, чтобы избегать вербовщиков, шнырявших по улицам городов и сел в поисках, кого бы забрить в рекруты. Однако ей было известно достаточно, чтобы иметь возможность рассуждать на эту тему с хозяйкой и ее знакомыми; главным было разделять привязанность Эммы к Якову II, свергнутому с престола английскому королю, который вынужден был бежать во Францию и прятаться там у кузена, Людовика XIV, в предоставленном ему и его двору поместье Сен-Жермен-ан-Лэ.
Но мадам де Мортфонтен настаивала на том, что Мери Оливеру следует проявлять куда больший интерес к событиям.
— Политика — то, что обостряет мужской ум, дает мужчинам способность мыслить и действовать, развивает у них воображение. Именно коррупция, подкуп, взяточничество рисуют нам картину мира! Этим нельзя пренебрегать, Мери Оливер! Я не знаю в нашем веке никого, кто не мечтал бы о власти, славе, величии… Понять все это, принять и пройти закалку в этой школе — верное и единственное средство выживания. Кем бы ты ни был от рождения.
— Но есть же люди по-настоящему человечные и бескорыстные! — возразила Мери.
А Эмма расхохоталась:
— Есть, конечно! Дураки и сумасшедшие! Ну, и разве вы найдете хоть одного из них на самом верху? Что такое эта война, как вы полагаете? Точно то же самое, что и все случившиеся до нее, да и все, что за нею последуют. Конфликт политических и экономических интересов, только и всего! Франция решила отстоять свои права на некую территорию? Что ж, Империя объединяется со Швецией и несколькими немецкими правителями в коалицию. В то время как этот изменник, Вильгельм Оранский, дрожит при мысли о союзе Франции с его предшественником, Испания присоединяется к коалиции? Франция объявляет ей войну, давая тем самым предлог Англии свести собственные счеты. А мы, Мери Оливер, оказываемся втянутыми в этот конфликт исключительно для того, чтобы помешать Якову II вернуться. Не только в связи с тем, что он католик, а его «наследник» протестант, но и в связи с тем, что на кон поставлено целое королевство. Со всем, что в нем есть и что имеет отношение к власти, привилегиям и богатству.
— Если так, тогда почему же вы не поддерживаете Вильгельма Оранского?
— Почему? Да просто потому, что мои интересы лежат в другой области. Вот и всё! Я не имею ни малейшего намерения становиться английской королевой, и я ставлю свой талант на службу вовсе не Добру и Справедливости, а только Выгоде!