– Нет, нет, не надо, я уже не маленькая, – ответила я, закрываясь руками.
– Я мыла тебе спинку, когда ты была маленькая, и помою сейчас, – заявила она, наклоняя меня, пока я не коснулась лбом коленей. Я закрыла глаза, и она начала меня тереть.
– Я ведь тоже знаю, что такое сердечные раны, – сказала она. – Нужно их пережить, Квини. Жизнь продолжается.
– Ты с дедушкой с четырнадцати лет, – ответила я. – Если уж найдется человек, который ничего не знает о сердечных ранах, так это ты.
Она хмыкнула.
– Ты думаешь, что все знаешь, да? Я в четырнадцать лет забеременела от
Бабушка помолчала.
– Потом я влюбилась. Он хорошо ко мне относился. Встречал меня, помогал донести до дома сахарный тростник. Альберт его звали.
Она положила мокрую мочалку на колени и молча смотрела, как вода впитывалась в фартук. Она сжимала и разжимала пальцы, прикасаясь к обручальному кольцу.
– Альберт любил Мэгги так же, как и меня. Это, конечно, была тайна. Он ухаживал за нами два года. Я, конечно, ничего не рассказывала прабабушке, – бабуля рассмеялась. – Она и так меня чуть не убила, когда я забеременела, так что я не могла опозорить ее дважды, приведя в дом еще одного мужчину. Но Альберт был для меня всем. С чувством юмора, щедрый, умел слушать.
Она снова замолчала и тяжело вздохнула.
– Однажды он подарил мне ожерелье. Он накопил на золото и сделал кулон сам. С буквой «В», от имени «Вероника». Он с такой гордостью подарил его мне. Ждал меня на улице каждый день.
– И что с ним случилось? А с кулоном? Ты смотрела «Титаник»? Твоя история очень похо…
– Твой дед вернулся. Оказалось, что он уезжал искать работу, жил в какой-то конуре в Митчаме и скопил немного денег. Однажды вечером он явился в дом к прабабушке, сообщил, что забирает нас с Мэгги в Лондон, и уже через два дня мы сели в самолет. А еще через год я забеременела твоей мамой.
– А что с Альбертом?
– Не знаю. Я и спросить-то о нем ни у кого не могла, потому что о нашем романе никто не знал. Вот так. У всех нас есть сердечные раны. Просто надо научиться с ними жить.
Она взяла мочалку и снова стала тереть мне спину, и движения ее были мягче, чем прежде.
Среди ночи я проснулась. В полусне я увидела в углу комнаты какого-то человека. Я попыталась закричать, но не могла издать ни звука. Он приближался. Я снова попробовала заорать.
– НЕТ!!! – наконец завопила я и упала с кровати.
– Квини? – в комнату влетела бабушка, и ночная сорочка развевалась вокруг нее, как парус. – Что такое? Что стряслось?