Аборигены действовали чётко и слаженно, было заметно, что им не впервые приходится толпой атаковать одного. Сверху на Кувалду обрушились удары арматуры, тут же блеснул нож, рябой гопник попытался сунуть Краснославу финку под ребро. Портфель пришлось выпустить, а руку с ножом стремительно брать на излом. Запястье хрустнуло, финка полетела в грязь, но арматурой Краснослава всё же достали. Один удар пришёлся в плечо, другой попал в голову. Раздался громкий металлический звон, Кувалда пошатнулся.
Воодушевлённые аборигены попытались закрепить успех, но капитан был готов встретить их тщетные попытки. Кувалда отскочил и тут же бросился в молниеносную контратаку, могучими ударами раскидывая аборигенов, будто слепых котят, выворачивая ржавые арматурины из рук и награждая гопников добрыми пинками напоследок.
Вся схватка заняла не более минуты. Кувалда отряхнулся, потёр ушибленную голову. Крови не было, но сам факт пропущенного удара его всё-таки огорчал. Он единственный остался стоять на ногах, двор оказался густо усеян стонущими телами побитых гопников. Кувалда отыскал велодог, обтёр его от грязи, вытряхнул гильзы в карман, затем подобрал портфель, усмехнувшись про себя. Ему даже стало интересно, насколько активнее дрались бы эти товарищи, зная, что у него при себе полная сумка денег. Проверять, впрочем, было уже поздно.
Краснослав широко зевнул, ещё раз оглядел поле битвы. Аборигены стонали от боли и тихо ругались. Ему как-то даже стало жалко этих парней. Кувалда расстегнул портфель, следуя за каким-то неведомым порывом души, вытащил тонкую пачку мелких ассигнаций. Не слишком много, но более чем достаточно для любого обитателя ночного Петрограда.
— Фельдшера себе позовите, — сказал он, бросая деньги на землю, рядом с лежащими гопниками.
В ответ один из них его непечатно обругал, так что Кувалде пришлось заткнуть наглеца пинком в голову.
— Я сказал. Фельдшера. Позовите, — отчеканил капитан.
Ещё секунду он стоял и смотрел на них, а потом развернулся и ушёл, не говоря больше ни слова. День и без того вышел насыщенным, и Кувалда мечтал только добраться до постели и наконец отдохнуть.
Глава 36
Отдохнуть и поспать, даже несмотря на то, что официально сегодня был выходной, Кувалде не удалось. С самого утра его растолкал Семён и объявил, что сегодня они идут в церковь. Краснослав, вернувшийся под утро, попытался увильнуть от такого удовольствия, но князь Сволов умел быть настойчивым, и капитану пришлось вставать. Единственный выходной был безнадёжно испорчен.
Поспал он от силы часа полтора, и пусть даже он был привычен к тяготам и лишениям, ни в какую церковь идти не хотелось. Ночью ему пришлось прокрадываться мимо вахтёрши, и это заняло едва ли не дольше, чем весь путь от кутузки до общежития.
Князь выглядел нарядным и свежим, Краснослав, наоборот, помятым, небритым и злым.
Походы в церковь являлись обязательными для всех учащихся, и просто так, без веской причины, пропустить их было неимоверно трудно. Кувалда подумал, что это нечто среднее между партсобранием, брифингом и воспитательной работой, а значит, там можно будет поспать ещё. Спать стоя Кувалда научился давным-давно.
Они вышли из комнаты, в коридоре уже толпились соседи.
— Прям-таки обязательно, да? — понуро спросил Краснослав. — Вот прямо вообще без этого никак?
— Никак, — отрезал Семён.
— Жаль, — вздохнул Кувалда, изо всех сил пытаясь сдержаться и не зевнуть.
Людской поток вынес их к воротам Гимназии. Кувалда осмотрелся вокруг, тут и там находя знакомые лица в толпе студентов. Командовал этим парадом, к удивлению капитана, физик Христофор Никанорович, а директора нигде не было видно. Немец, похоже, имел право воскресную службу не посещать.
Гимназистов построили согласно курсам, и Кувалда ощутил давно забытое чувство, когда стоишь в одном строю плечом к плечу с товарищем. Вот только в отличие от армейского строя, тут никто не пресекал разговоры, шепотки и смешки, отчего Краснослав злился ещё больше. Но призывать к порядку было бесполезно, он бы только выставил себя на посмешище.
Когда все построились и преподаватели наконец всех пересчитали, шумная процессия побрела в сторону храма, перекидываясь похабными шуточками. Ничего не указывало на то, что гимназисты идут на воскресную службу для исповеди и причастия, один только Семён, шедший рядом с Кувалдой, морщился, заслышав очередную пошлость. Кувалда же, привычный к грубому солдатскому юмору, не обращал внимания, понуро шагая вслед за остальными.