— Сдаётся мне, ты всё-таки просто на Кирилла Константиновича наговариваешь, — произнёс он. — Мы в курсе, что ты враждуешь с ним, и в школе, и вообще.
— Нет, — произнёс лысый агент. — Не наговаривает.
Кувалде даже не пришлось подгонять его мыслеформой.
— Цесаревич, скажем так… И в самом деле дурно воспитан, — тщательно подбирая слова, добавил Парфентий. — И мы все это знаем.
Он достал из кармана сюртука шёлковый платочек, утёр выступившие капли пота. Агент крепко задумался, и Краснослав слегка подтолкнул его через ментальную связь.
— Леонтий, пойдём пошепчемся, — сказал он.
— Сиди здесь, — рыкнул тот, могучей дланью прижимая Краснослава к стулу, но тот и не думал сбегать.
Агенты вышли. Кувалда почувствовал, как истончился и порвался ментальный канал, стоило только Парфентию выйти из его поля зрения. Краснославу оставалось только надеяться, что агент не переменит своего мнения.
На этот раз Кувалда спокойно ждал, ему не было никакой нужды заглядывать в документы, рыскать по комнате в поисках выхода или судорожно искать хоть что-то, что можно использовать в качестве оружия.
Через несколько долгих, тянущихся, словно горькая патока, минут агенты вошли обратно. Парфентий снова сел напротив, Леонтий встал чуть поодаль, сложив руки на широкой груди. Кувалда посмотрел по очереди сначала на одного, потом на другого, ожидая от них хоть какой-нибудь реакции.
— Скажи-ка, сынок, ты же хочешь послужить Империи? — наконец спросил Парфентий.
— Так точно, — машинально ответил капитан.
Ему вдруг вспомнился разговор с адмиралом, как раз перед финальным сражением против флота рептилий.
— Отлично, — произнёс агент.
— Стучать не буду, — сразу предупредил Кувалда.
Чекисты рассмеялись в один голос.
— Нет, разумеется. Для этого у нас другие люди есть, — заверил его Парфентий.
— Всё, о чём мы тут говорим, никто знать не должен, понял? — сказал Леонтий.
— Понял, — заверил его Краснослав. — Что делать-то надо?
— Твоя задача — вычислить революционную ячейку в окружении цесаревича. И спровоцировать на акцию, — отчеканил Парфентий.