— Ну и бредятина, — вполголоса произнёс Кувалда, когда поп запел очередную осанну, заканчивая каждую строчку выкриком «аллилуйя».

Никон Морозов покосился на него, но ничего не сказал, только едва заметно улыбнулся краешком рта. Кувалда ухмыльнулся в ответ.

— Как думаешь, он сам понимает, о чём поёт, или просто по заученному шпарит? — тихо спросил Краснослав.

Морозов громко фыркнул, так, что на них даже покосились некоторые одноклассники, а Христофор Никанорович вытянул голову и принялся искать, кто там смеет мешать проповеди.

— Не думаю, что тут вообще хоть кто-то понимает, что он там несёт, — тихо проговорил Морозов. — Сраная обязаловка.

Кувалда, в очередной раз крестясь, пожал плечами, мол, что поделать.

— Слава, — представился Краснослав, протягивая руку отпрыску вражеского рода.

— Никон, — ответил тот, пожимая протянутую ладонь. Рукопожатие у него оказалось крепким и уверенным.

Служба продолжилась целованием креста, и Краснослав увидел брезгливое выражение на лице Никона. Каждый по очереди подходил к толстопузому священнику за благословением и целовал крест, ожидая получить взамен щепотку божественной благодати. Все, кроме Кувалды и Никона. Только после этого прихожане начали покидать церковь, и Кувалда с Морозовым вышли в числе первых, жадно глотая свежий воздух.

— Наконец-то, — произнёс Никон, проходя мимо сидящих на крыльце попрошаек.

Закутанные в тряпье и лохмотья нищие протягивали руки, напоказ выставляли язвы и увечья, стараясь растрогать сердобольных прихожан. Кувалда бросил каждому из попрошаек милостыню, за что был осыпан ворохом пожеланий здоровья, счастья и спасения Христом.

— А зачем ты им подаёшь? — спросил Морозов. — Они же цеховые. Профессиональные нищие.

— Что? — спросил Кувалда.

— Поверь, они тут больше любого рабочего зарабатывают. Места держат хлебные, типа церквей, площадей, рынков, кто-то чужой попробует сунуться — вмиг бритвой по горлышку и в канаву, — объяснил Никон.

— Да уж, — протянул капитан.

— Ничего. Мы новый мир построим, где не будет ни бедных, ни богатых, — мечтательно произнёс Морозов. — Тогда заживём. Не то, что сейчас.

— А это как? — с сомнением хмыкнул Кувалда, внутренне ликуя, что Морозов сам вывел разговор на подобную тему.

— Я, братец, в теории не шибко силён. Но ведь и так понятно, поделим всё по справедливости, да и всё, — пожал плечами Никон.

Кувалде до дрожи захотелось поспорить, опровергнуть эту глупую затею, растоптать её в прах, но чудовищным усилием воли он удержал себя от опрометчивого поступка. Они вышли за ворота церкви и продолжили беседу на ходу.

— Хорошо бы по справедливости, — притворно согласился Краснослав.