– Возможно. Но согласитесь, даже если это и так, требуется весьма решительный характер и умение, чтобы отважиться в одиночку напасть на двоих.

– А по мне, господа, вы обсуждаете недостойные вещи. Будь эта девица фривольного поведения или замечена в чем-либо предосудительном, и я бы вас понял. Но она повинна только в том, что молода и жива. Волынский, неужели у вас достанет совести обесчестить молодую и невинную душу? – послышался другой голос.

– Молодую, да. Но невинную… Коль она невинная и честная девушка, то она ничем не рискует и просто отвергнет мои притязания. Ну а если дела обстоят иначе…

В ответ на эти слова послышался смех трех или четырех человек. Больше подобное терпеть не мог даже Шейранов. Да и стоять до бесконечности за колонной не получится, вот-вот кто-нибудь обнаружит его за столь недостойным занятием. Но если Темляков рвался наказать обидчика и вбить ему зубы в глотку, то Сергей Федорович предпочел сохранить холодный рассудок.

Их было пятеро. Все офицеры гвардии, хотя и из разных полков. Но какое это имеет значение? Соперничество полков осталось там, в столице. Здесь же они каста, цвет русского воинства, а потому просто обязаны держаться вместе.

– Прошу прощения, господа. Господин поручик, будет ли мне позволено похитить вас у ваших друзей буквально на пару минут. Я имею для вас небольшое послание, – обратился Сергей к давешнему кавалеру Арины.

– Разумеется, – бросив на приятелей многозначительный взгляд, дал свое согласие тот.

– Милостивый государь, я хотел бы, чтобы вы выслушали меня самым внимательным образом и ни в коем случае не совершали глупостей, – когда они оказались в уединении, заговорил Сергей. – Я даю вам возможность самому придумать любую причину, которая позволит вам, сохранив лицо, прекратить ухаживания за Ариной Ивановной. Я даже согласен, если это как-то будет задевать меня. Мне плевать. Но если я еще раз увижу вас рядом с ней, то вы умрете.

– Это все? – гордо вскинув подбородок, поинтересовался поручик.

– Нет, не все. Никогда не высказывайтесь по отношению к кавказцам столь пренебрежительно. Для большинства из них ваш гвардейский мундир все равно что красная тряпка для быка. А еще они достаточно долго живут среди диких горцев, чтобы перенять их дурной нрав.

– Вы подслушивали?

– А вы и не старались быть неуслышанным.

– Теперь все? – с видимым презрением бросил поручик.

– Не глупите, – покачав головой, вновь попытался вразумить упрямца Сергей, – я даю вам возможность поступить правильно и сохранить при этом лицо. Но ведь я могу поступить и иначе.

Темляков многозначительно посмотрел на своего собеседника, после чего решил уйти. Однако, сделав всего пару шагов, обернулся и, окинув гвардейца ироничным взглядом, заметил:

– Прежде чем вы направите ко мне секундантов, учтите одну деталь. Я не нападал на тех псыхадзэ из засады. Это они набросились на меня исподтишка, и я зарезал их вот этими самыми руками. Надеюсь, вы понимаете, какое оружие я выберу, так же, как то, что вы ляжете в сырую землю. Честь имею.

Теперь нужно было быстренько добраться до буфета и раздобыть-таки мороженое. Да-да, самое настоящее мороженое. С холодильниками тут полный швах, но зато у каждого уважающего себя хозяина в доме есть ледник. И что самое замечательное, у этого мороженого был великолепный вкус. Хм. И весьма нескромная цена. Ну да, ничего удивительного в летнюю-то пору.

– Сергей Григорьевич, вы настоящий рыцарь без страха и упрека, – набрасываясь на мороженое, поблагодарила девушка.

Несмотря на свою молодость, она явно нуждалась в передышке, однако бальный этикет не позволял ей отсиживаться в сторонке, это привилегия тех, над кем властвуют годы, а не молодежи. Согласно существующим правилам, дама не могла пропустить танец, если не хватало партнеров, и наоборот, мужчины не могли себе позволить стоять в сторонке, если их было меньше.

Более того, дама не могла отказать в танце одному мужчине и тут же согласиться на приглашение другого. Как говорится, умерла, так умерла, и этот танец не танцуешь. В качестве спасения для женщин существовали бальные книжки, где они обычно старались заранее расписывать свои танцы, так сказать, во избежание. Не позволялось одной и той же паре танцевать более четырех танцев кряду. Их в обязательном порядке следовало разбавить хотя бы двумя танцами с другим партнером.