Найди то, что минимально по расходам – безотносительно цены.

Саммерс имел в виду, что, если мы перенесём опасное производство из Франкфурта в Момбасу, в выигрыше останутся и Франкфурт, и Момбаса. Во Франкфурте улучшится экология, а в Момбасе появится больше рабочих мест. Пусть они кормятся отходами.

Звучит цинично, но плюс именно в цинизме: пусть другие рассказывают красивые сказки. Правду знают только экономисты. Мы – люди экономические. Хотим мы того или нет, нам так велят стандартные экономические модели.

Разумеется, из-за опасных отходов у жителей Момбасы возникнут проблемы. Такие же, какие были у жителей Франкфурта. Но спрос на благополучную окружающую среду растяжим в зависимости от уровня доходов, утверждалось во внутреннем письме Саммерса. А еще в нем отмечалось, что рост заболеваемости раком простаты, разумеется, опаснее в той стране, где продолжительность жизни позволяет гражданам успеть заболеть раком простаты. В стране же, где 20 % детей не доживают до пятилетнего возраста, и без рака простаты есть о чём беспокоиться. То, что вместе с опасными отходами запад экспортирует в Момбасу рак простаты, станет для Момбасы самой незначительной проблемой. Момбаса примет предложение. Ей нужны деньги и рабочие места. И это рационально, иначе Момбаса не согласится. Поскольку всё, что делает человек, рационально.

Давайте вообразим, что Кения – не страна, а индивид. Страну можно легко представить в виде индивида, страны ведут себя точно так же, как рациональные индивиды. А теперь представим, что Германия – тоже рациональный индивид, и назовём Кению господин К, а Германию – господин Г.

Господин К беден и голоден. Господин Г богат и сыт. Но у господина Г имеется ведро радиоактивных отходов. И господин Г предлагает господину К двести евро за то, чтобы господин К позаботился об этом ведре.

Для господина Г двести евро – небольшие деньги, а для господина К – огромные. И, поскольку господин К не особо вникает во всё, что связано с радиоактивными отходами (его занимает только то, как утолить голод), он соглашается. И все становятся богаче. Господин Г становится богаче, потому что избавляется от радиоактивных отходов, а господин К становится богаче, потому что получает двести евро. Все довольны. Все в выигрыше с учётом преференций.

Мы рассуждаем, исходя из того, что все люди – умеющие считать рациональные индивиды с заданными, стабильными преференциями. Модель не работает для ситуации, когда господин Г вынужден жить вместе с отходами в своей франкфуртской квартире. Возможно, в этом случае господину Г удалось бы найти какое-либо долгосрочное техническое решение проблемы. Но вместо этого он продаёт проблему господину К. А господин К плохо образован и не обладает знаниями, которые позволили бы найти для проблемы долгосрочное техническое решение. И это решение мир никогда не увидит. В конечном итоге социум останется в проигрыше. Разве это рационально?

Подобные возможности прячутся в сюжетах, которые не включаются в экономические модели. Неважно, насколько господин К голоден. Он всё равно рациональный, умеющий считать индивид, полностью контролирующий собственные действия. Он превращается в свалку для господина Г, потому что это рационально. Безупречная экономическая логика видит лишь необитаемый остров, на котором живут два индивида, каждый со своими преференциями. Одному надо избавиться от отходов. Второму нужны деньги на еду. Нет ни контекста, ни будущего, ни связей. И других решений, кроме продажи отходов господином Г господину К, тоже нет.

«Ваше решение абсолютно логично и абсолютно безумно», – написал Лоуренсу Саммерсу Хосе Лутценбергер, тогдашний министр по вопросам окружающей среды Бразилии.

Безупречная экономическая логика – это одно. А окрестности китайского города Гуйюй – другое. В Гуйюй ежегодно доставляется миллион тонн электронных отходов. Сто пятьдесят тысяч человек трудятся на его сортировке и утилизации. В основном, это мелкие семейные предприятия, много работников-женщин. Компьютеры, мониторы, принтеры, DVD-проигрыватели, ксероксы, автомобильные аккумуляторы, микроволновые печки, динамики, зарядные устройства, телефоны – всё это разбирается руками и мелким инструментом. Кредитные карты кипятят, чтобы извлечь чип. Чтобы получить металл, сжигают провода. А чтобы добыть золото из микрочипа, надо вымочить его в разъедающей, ядовитой кислоте. В городской земле полно свинца, хрома, олова, тяжелых металлов. Грунтовые воды отравлены. Вода в реке чёрного цвета. Уровень свинца в крови детей на 88 % выше, чем в других регионах.

Китайское законодательство запрещает импорт электронных отходов. Пекин даже подписал «Базельскую конвенцию о контроле за трансграничной перевозкой опасных отходов и их удалением», но к реальности это пока не имеет никакого отношения. 90 % электронных отходов США вывозят в Китай или Нигерию.

Экономическая логика должна быть безупречной. Цена воды в Гуйюй в десять раз выше, чем в соседнем Чендьяне. Потому что именно из Чендьяна жители Гуйюй берут воду. А вода в Гуйюй отравлена. Поэтому дорого.

Через восемьдесят лет немногие согласятся с Кейнсом в том, что главная задача экономики – победить бедность во всём мире. Теперь экономическая наука видит себя иначе.

Как только экономистам последних десятилетий надо перейти на сторону бедных или богатых, властных или бесправных, работников или работодателей, мужчин или женщин, они дружно встают в один и тот же строй. Всё, что хорошо для богатых и власть имущих, почти всегда «хорошо для экономики». Одновременно экономическая наука становится более абстрактной: фиктивные хозяйства, фиктивные предприятия, фиктивные рынки, и человек экономический в основе всего.

Экономисты стремятся применять свои модели ко всему подряд, от расизма до оргазмов, и всё менее охотно обращаются к реально работающим рынкам. При этом экономические проблемы, тревожившие Кейнса, далеки от решений. А во многих случаях их больше никто не видит.

Когда все мы – рациональные индивиды, такие вопросы, как раса, класс, пол становятся нерелевантными. Мы же свободные люди. Как конголезская женщина, которая вступает в сексуальную связь с полицейским за три банки консервов, или как чилийская женщина, которая собирает урожай обработанных химикатами фруктов, из-за чего через два года у нее родится ребёнок с нервным заболеванием, или как марокканская женщина, которая идёт работать на фабрику, из-за чего её старшая дочь должна бросить школу и ухаживать за братьями и сёстрами. Все они контролируют последствия своих действий и всегда принимают самые выгодные решения.

Свобода – это просто синоним того, что тебе больше нечего терять.

Экономисты убеждены, что могут моделировать глубинные причины человеческого поведения. А критики их лишь слегка царапают. Если как следует помучить цифры, правда откроется: всё есть человек экономический.

Логика. Мир. Образ жизни. Какие лилии?