Я, как и тогда, несколько лет назад, сидела, забившись в угол. Закрывая свой рот рукой, чтобы не всхлипывать слишком громко. Когда более-менее слезы затихали, закрывала уши, крики эхом отражались от стен, ничего не помогало.
— Сейчас придет дядюшка Корнелиус и заберет меня отсюда. Надо только подождать. — Шептала я себе, но все повторялось и повторялось. Дедушка не приходил, матушка кричала, брат защищал ее, отец молил пощадить семью.
— Спасите принцессу! — Крик моего отца вновь раздался из тронного зала.
Осознание происходящего накрыло второй волной, я попыталась откинуть панику назад. Нужно было хотя бы на время забыть об этой постыдной жалости к себе и взять себя в руки.
«Я должна спасти своих родителей и родного брата. Своих самых близких людей. Мне выпал шанс изменить прошлое, и я должна им воспользоваться.»
Я поднялась на ноги, они не слушались меня, подгибались, стремились соединить меня обратно с полом. Что-то тяжелое давило на плечи, заставляя прилагать еще больше усилий, чтобы просто стоять. Взглянув вперед, я увидела дверь, где сейчас были заперты мои родные и Валериан, моя первая любовь и моя первая самая большая ненависть. Ненависть не только к нему, а к себе. Как я могла быть такой наивной? Как родители могли ему довериться? Я сорвалась на бег, однако коридор будто был бесконечным. Когда наконец выдохлась, обнаружила, что даже не сдвинулась с места. Не отошла от такой знакомой колонны, будто она была магнитом. Я вновь устремилась вперед, воздух вокруг уплотнился, огонь разгорелся и порывался оставить ожоги на моей коже. Дым окружил пространство, я обернулась, но уже ничего не увидела за серым удушающим полотном.
— Мама! Папа! Ник! — Крикнула я так громко, насколько была способна. — Где вы?
Однако угарный газ успел проникнуть в дыхательные пути, нанося болезненные ожоги внутри. Мне пришлось согнуться, кашель не мог прекратиться, головокружение атаковало меня, в глазах мутнело, и последние силы я тратила на то, чтобы не упасть, не сдаться.
Не знаю, сколько длилась эта пытка, но тут передо мной дымка сгустилась, образовывая три человеческие фигуры. Этих людей я узнала бы всегда и везде. Папочка, широкоплечий, мужественный, самый добрый, самый лучший, мой папочка. Мамочка, женственная, утонченная, самая родная, самая прекрасная, моя мамочка. Николас, мой самый главный защитник, мой самый любимый старший братик. Мои руки потянулись к фигуре, которая стояла всех ближе ко мне, к маме, но прошли сквозь них. Это была лишь слишком реальная иллюзия.
— Мама, — одними губами прошептала я, но в ответ я услышала издевательский смех Валериана.
— Доченька, за что? — Спросила мама. — За что ты убила нас?
— Ты не спасла, и мы погибли. — Сказал отец.
— Сестренка, это ты виновата. — Произнес Николас. — Ты знаешь, твой жених меня сразу не убил мечом, лишь проткнул, чтобы не смог сдвинуться с места. Я сгорел живьем в этом адском пламени.
Меня трясло, слезы застилали глаза сильнее даже, чем дым. Ноги перестали держать, я упала на колени, а фигуры родных начали кружить вокруг меня в каком-то безумном хороводе. Их голоса звенели в голове, все глубже и больнее раня душу, будто вонзая клинок прямо в сердце.
— Это твоя вина. — Мама покачала головой.
— Ты просто бросила нас, как ненужных кукол, оставив погибать. — С презрением выплюнул Ник. — Какая же ты тогда сестра?
— Мы тебя любили, дочка. — Посмотрел на меня папа, но взгляд был слишком холодным, таким было можно замораживать.
Я уткнула голову в колени, я задыхалась, больше не могла терпеть эту пытку. Глаза сомкнулись, погружая меня в темноту, которую осветили два изумрудных кристалла, благодаря им я будто очнулась от гипноза. Собралась с силами и, подняв голову, посмотрела прямо на папу, маму, брата, запоминая их, откладывая их лица, будто сотканные не из дыма, а из каменного мрамора. Белые и безликие. Их губы шевелились, обвиняя меня, стремясь убить меня своими словами.
— Хватит! — Вскричала я и поднялась на ноги. — Прошу хватит. — Мягче сказала я и, посмотрела уже не на фигуры, а вдаль, обращаясь к своим настоящим родителям и брату. Мне нужно было сказать эти слова, даже если они никогда их больше не услышат. — Простите меня, пожалуйста. Но я не виновата, никогда не была виновата. Я была маленькой девочкой. Несмышленой принцессой Элизой, я бы никак не смогла вас спасти. Никак. Попытавшись убежать от Корнелиуса, постучаться в зал, где вас не стало, где вас у меня отобрали, я была бы давно мертва. Я нужна была Арденту, хотя на тот момент вряд ли от меня была польза. Потерянный подросток, не знающий, что ему делать с людьми, которые доверили ему свои жизни. Папа, Мама, Ник, я не виновата. Я больше не виню себя. — Слезы бежали по щекам, это были слезы освобождения, освобождения от вины, которая терзала меня все эти годы. — Я любила вас, люблю и всегда буду любить, чтобы не случилось.
После этих слов меня увлекла тьма, но я понимала еще один этап был пройден.