— Да...

— Как ты можешь это доказать?

— Надеюсь, что в госпитале сохранились соответствующие документы. Кроме этого, вы можете взглянуть на мою спину и походку…

— Ты хочешь уверить меня, что твой самолет потерпел крушение, но ты остался жив?

— К сожалению, да…

— Не много ли чудес для одной жизни, а? Война, ранение, авиакатастрофа…

— Происшествие, гражданин начальник, происшествие. Катастрофа — это когда гибнут люди, а я, как видите, жив...

— Тебя послушать, так смерть буквально ходила за тобой по пятам, Нестеренко...

— Да, в общении со смертью у меня есть некоторый опыт…

— Это как понимать?

— А очень просто. Смерть есть то, что мы не можем помыслить, гражданин начальник. Едва вы представляете ее — она отступает...

— Ты хочешь сказать, что, когда тебя ранило или когда самолет твой падал, ты не о помощи просил, не богу молился, не исправлял ситуацию, а пытался помыслить собственную смерть?

— Именно. За несколько мгновений до удара о землю я с точностью представил себе всё, что сейчас со мной произойдет, и это позволило мне выжить.

— И ты полагаешь, Нестеренко, что смерть не случается с тобой только потому, что ты ее представляешь?

— Я в этом твердо убежден, гражданин начальник.

— Погоди-ка… А как же самоубийцы?

— А что самоубийцы?

— Они же представляют собственную смерть!

— Так они ведь в этот момент и есть своя смерть...

— Ты хочешь сказать, что самоубийцы обманывают сами себя?