Всё это время Тухачевский стоял с полными ужаса глазами. Он просто не понимал, почему он не может пошевелиться и почему не может молчать, когда ему задают вопросы. Да даже увильнуть как-то от правдивого ответа не может. А тут ещё прямо при нём без суда его приговаривают к расстрелу. У него ещё теплилась надежда, что когда его повезут в тюрьму, чтобы там привести приговор в исполнение, его соратники смогут его отбить и освободить. Но надеждам не суждено было сбыться.
— Виктор, может всё же пригласим товарища Власика? — Сталин пристально посмотрел мне в глаза.
— Иосиф Виссарионович, мне самому это не доставляет удовольствия, но чем меньше народа знает о том, что здесь происходит, тем лучше. Тем более что у Николая Сидоровича другие обязанности.
— Ну, что же, тогда действуйте, товарищ Головин, — Сталин отошёл на несколько шагов.
Я взял в руки пистолет, ранее отобранный мной у Тухачевского и, подняв его на уровень лба приговорённого, произнёс.
— Именем Союза Советских Социалистических Республик, — выстрел из маленького пистолета прозвучал как залп из гаубиц. Аура лежащего на полу погреба Тухачевского стремительно гасла.
— Приговор приведён в исполнение, — спокойным голосом сказал Сталин, — Товарищ Молотов, зафиксируйте это в протоколе.
Труп Тухачевского вынесли люди Власика, а мы, в полной тишине, остались ожидать прихода другого фигуранта. И Молотов и Будённый и Ворошилов были ошеломлены теми показаниями, что дал Тухачевский и скоростью вынесения и исполнения приговора. Они с явно видимой опаской посматривали в мою сторону, пытаясь понять, какую роль я играю рядом со Сталиным. То, что я его карающий меч, они уже поняли.
Хрущёв, лишь только войдя в помещение винного погреба и увидев собравшихся, смотрящих на него явно недружелюбно, каким-то звериным чутьём сразу всё понял. Он бросился на колени и пополз к ногам Сталина, умоляя его простить. Я встал у него на пути и пинком отбросил от Сталина. Хрущёв, размазывая по лицу слёзы и сопли, сел прямо на полу и начал убеждать всех, что он специально втёрся в доверие к заговорщикам, чтобы выведать их планы и потом сообщить обо всём лично товарищу Сталину. Что он всегда был верным делу партии и лично её вождю и что готов искупить свою вину за то, что не успел доложить обо всём. В общем зрелище было мерзким. И это было, похоже, не только моё мнение.
— Заткнись, набичвари[29],- прикрикнул на него Сталин, — Виктор, можешь узнать у него всё? Эту тварь слышать не хочу.
Я молча кивнул в ответ и подошёл к корчившемуся на полу Хрущёву. Увидев меня он тоже попытался начать целовать мои ботинки, но замер парализованный. По моему я или переборщил или, наоборот, уменьшил силу воздействия, потому что паралич явно не сказался на кишечнике и по погребу поплыл характерный запах. Я брезгливо поморщился и положил ладони на виски того, кого уже никогда не назовут "Кукурузником". Да что же вы за мерзость то все? Решено, после всего этого попрошусь у Сталина в баню и буду отмываться там до скрипа. Так, ну и что тут у нас? Завербован орденом в 20х годах. Был умело подведён к Кагановичу, которого за глаза называли "серым кардиналом Сталина". С этого момента его партийная карьера начала стремительно расти. Учась в Промышленной академии в Москве по заданию ордена познакомился с Надеждой Алилуевой, женой Сталина. С его подачи она поехала лечиться в Карлсбад в 1930 году, где за два месяца с ней пытались поработать люди ордена. Однако толком у них ничего не получилось. Хрущёв не знал, что именно Надежда должна была сделать, но его куратор Юлиус был явно недоволен. Сознание Надежды Алилуевой до конца боролось с закладками, внедрёнными в её сознание. Она стала раздражительной, часто ссорилась с мужем, не в силах сообщить ему обо всём с ней произошедшем и, в конце концов, нашла единственный, по её мнению, выход. Покончила с собой, спасая тем самым свою семью. Что интересно, так это то, что и Хрущёв и Тухачевский, оба считали себя главными в предстоящем перевороте. И оба смогли запечатлеть в память лицо этого самого "брата Юлиуса". Жаль настоящего имени его они тоже не знали. А в остальном все показания Тухачевского подтвердились полностью и даже можно было добавить несколько дополнительных фамилий заговорщиков.
Я отошёл от сидящего на полу Хрущёва и кивнул Сталину, давая понять, что свою работу сделал.
Сталин оглядел своих соратников, с брезгливостью смотрящих на сидящего в вонючей луже Хрущёва и молча кивнул мне в ответ. Я поднял всё тот же пистолет и второй раз за день произнёс фразу.
— Именем Союза Советских Социалистических Республик.
Все разъехались, получив указания. Киров отправился принимать Наркомат внутренних дел, Молотов наводить порядок в СовНарКоме, Будённый с Ворошиловым командовать войсками, обеспечивающими порядок в Москве, Ленинграде и других крупных городах, а мы со Сталиным сидели в его кабинете и я рассказывал ему историю того, другого мира. Со всеми подробностями. Не раз и не два из уст Сталина вылетали самые грязные грузинские ругательства. Информацию о дате своей смерти в Том мире он воспринял абсолютно спокойно, а вот рассказ о судьбе его детей его взволновал.
— Значит ни Яков, ни Василий меня не предали и не отказались от меня, даже ценой своей жизни?
— Да, это так, Иосиф Виссарионович. Они оба до последнего вздоха были верны своему отцу.
— А Светлана, как она могла так обо мне? — с горечью спросил Сталин.
— Она винила Вас в смерти матери. Думаю что теперь всё будет по другому.
— Да, Виктор, ты прав. Теперь всё будет по другому, — Сталин раскурил свою трубку, — Я хотел попросить тебя помочь Кирову разобраться с этим заговором. Надо побыстрее заканчивать с ним и начинать работать. Будешь числиться моим помощником и порученцем. Соответствующий мандат тебе выпишем.