— Может заночуете, товарищ генерал-полковник. Поздно уже. А утром пораньше выедете.
— Никак невозможно, майор. Каждая минута на счету.
До штаба дивизии доехали в кромешной темноте, поставив на уши всех. Доклад начальника особого отдела дивизии мало чем отличался от уже услышанного от майора Гуляева. Девочка находилась в рядом расположенном госпитале под присмотром врачей. Вела себя спокойно, как обычный подросток её возраста. Помогала санитаркам ухаживать за ранеными.
Переночевав в штабе, утром отправились в госпиталь. Седых, теперь уже майор госбезопасности и мой адъютант, выловил пробегавшую мимо молоденькую медсестричку и поинтересовался у ней, где привезённая девочка.
— Анютка, что-ли? Так она с утра всегда в перевязочной помогает.
— Она там что, раненых перевязывает? — удивился я.
— Да нет, что вы, — засмеялась девушка, — она там поёт и раненым не так больно.
— В каком смысле поёт? — переспросил Седых
— Ну как же! Она поёт песни, а раненые говорят, что когда она поёт им не так больно перевязки делать.
— Спасибо, девушка, — поблагодарил я, — сходим послушаем вашу певунью.
Искать долго не пришлось. Из одной из палаток доносился красивый голос, певший "Прекрасное далёко". Я жестом остановил Седых и один прошёл в палатку. Внутри было отгорожено ширмами несколько отсеков, и из одного из них доносилась песня. Перед входом в перевязочную сидели и стояли легкораненые бойцы. Увидев меня они было начали вставать, но я приложил палец к губам и жестом показал им, чтобы не обращали на меня внимания. Заглянув за ширму я увидел довольно симпатичную девочку, одетую в подшитый по её размеру белый халат с белой шапочкой на голове.
— Здравствуйте! — поздоровался я, — позвольте ненадолго украсть у вас эту юную особу.
Девочка испуганно вздрогнула и прекратила петь. В тот же миг сидевший на кушетке раненый громко застонал.
— Выйдите немедленно, — шикнула на меня делавшая перевязку медсестра. — вы нам мешаете и отвлекаете Аню. Пой, Анечка, — ласково обратилась она к девочке, — а вы ждите на улице окончания перевязок.
И только тут я посмотрел на девочку в ментальном зрении. Никакой чёрной паутины в области головы у неё не было, но были едва заметные потемнения. Зато аура сияла просто ослепительным светом, лаская своими лучами перевязываемого бойца. Девочка опять замолчала и внимательно посмотрела на меня, словно почувствовав мой ментальный взгляд. Аура слегка изменила цвет на менее яркий и раненый опять застонал.
— Да выйдите вы уже наконец, — прикрикнула на меня медсестра. Я поспешно вышел из палатки.
— Вот что, Олег, — обратился я к подошедшему адъютанту, — разыщи-ка мне конфет каких-нибуть или шоколада. И вообще чего-нибуть сладкого к чаю.
— Сделаем, командир, — удивлённо сказал Седых и умчался в сторону штаба.
Примерно через полтора часа перевязки закончились и из палатки вышла Аня в сопровождении выгнавшей меня медсестры. За это время она несколько раз перепела весь репертуар моей сестры. Медсестра, увидев кого она так грубо выгоняла из перевязочной, смутилась.
— Извините, товарищ генерал.